– Ты, выходит, любитель помахать кулаками? – усмехнулся кэп. – Это может тебе пригодиться. У моих ребят есть одно хорошее развлечение – бои без правил. Месяцами болтаться по океану скучно, вот и придумали себе занятие с моего разрешения. И мне, старику, есть на что поглазеть, в молодости я тоже был не промах двинуть кому-нибудь в морду.

– И что, правил совсем никаких?

– Они есть, но их всего два: не бить в глаза и промеж ног. Ну и не калечить, мне нужны здоровые матросы. Можешь поучаствовать, когда окрепнешь, глядишь, что-нибудь ещё на этом и заработаешь. Ну а из лагеря зачем сбежал?

– Повздорил с уголовниками, случилась у нас там стычка, стенка на стенку, я нескольких противников порубил своим мачете. Пока суд да дело, начальник лагеря приказал меня посадить в холодный карцер без верхней одежды, а морозы сами знаете какие в тех краях. Это ж верная гибель, да ещё и за убийство стольких уголовников меня могли запросто к стенке поставить. Так что на пути к карцеру я разоружил конвоира, захватил аэросани и вышиб тараном ворота. Топлива хватило на несколько часов пути, дальше пошёл пешком. Сразу решил, что попробую дойти до Архангельска и пробраться на иностранное судно. В дороге простудился, выходил меня местный охотник. У него в таёжном домике я прожил пару месяцев, потом пошёл дальше.

– А на моем «Liberty» как очутился?

Рассказал вкратце эпопею с проникновением на судно. Капитан, слушая, только хмыкал и крутил головой.

– И что теперь думаешь? Мы на пути в порт приписки нигде останавливаться не планировали. Или тебе всё равно, куда плыть, лишь бы подальше?

– Это точно, нужно запутать следы.

– Ты же обычный уголовник, думаешь, тебя будет искать весь НКВД? – Он снова произнёс эти четыре буквы на русском языке.

Не рассказывать же ему об интересе ко мне со стороны наркома внутренних дел Николая Ежова, с которого станется отправить наёмных убийц в любую точку земного шара.

– Всё-таки побег заключённого, да ещё при таких обстоятельствах – это удар по самолюбию НКВД, – тоже на русском повторил я зловещую аббревиатуру. – Кто знает, возможно, захотят наказать. А порт приписки у вас где?

– В Нью-Йорке, сынок, в самом прекрасном и самом отвратительном городе Соединённых Штатов.

О как! Хотя с ним, пожалуй, можно согласиться. Бывал я в этом мегаполисе пару раз, мне даже как-то устроили экскурсию по нескольким интересным кварталам, так что я видел и красоту Нью-Йорка, и его грязь. Думаю, в это время, практически восемьюдесятью годами раньше, примерно то же самое.

– Получается, мы плывём через Атлантический океан?

– Пока ещё проплываем Норвежское море, но в скором времени да, войдём в воды Атлантики. А там ещё недели две хода – и мы дома. Ну ладно, высадим мы тебя в Большом Яблоке, а там куда? У тебя же, как я догадываюсь, нет ни денег, ни документов? Тебя просто отправят обратно в СССР.

– Пусть сначала докажут, что я русский, документов-то у меня нет, – нагло заявил я. – Как-нибудь выкручусь. Главное – добраться до Америки.

Сэм, прищурившись, смерил меня оценивающим взглядом, который я расценил по-своему.

– Понимаю, что лишний рот вам ни к чему. Но я могу выполнять любую неквалифицированную работу.

– Драить палубу и чистить на камбузе картошку? Хорошо, я учту. Ты мне чем-то понравился, парень, пожалуй, разрешу тебе плыть на моём сухогрузе. Но для начала тебе нужно привести себя в норму. Я скажу боцману, чтобы определил тебе место в кубрике и поставил на довольствие. Кстати, оружие при тебе есть?

Я молча выложил на стол револьвер и охотничий нож в кожаных ножнах. Нож капитан подвинул ко мне обратно, а револьвер сунул себе за пазуху.