Е-есть! Старая рубашка, которую я реквизировала для применения в качестве домашнего халата, шорты цвета хаки – я зашивала их, когда мы были тут в прошлый раз, – и все это в моем шкафу в моей
Потом я вышла, закрыв за собой две звуконепроницаемые двери. Теперь можно было не бояться наделать шуму. Папа не потерпел бы в своем доме какой-нибудь дешевки из опилок и картона – если что-то не работает должным образом, он тут же чинит это или заменяет. Степень бакалавра у него по техническим наукам, степень магистра – по физике, докторская – по математике. Не существует
В общей комнате никого не было. На кухню я решила пока не ходить – лучше займусь зарядкой, покуда все спят. Сегодня я, пожалуй, обойдусь без особых нагрузок, потеть мне ни к чему – так, несколько дозированных упражнений. Вытянуться как можно выше, руки вверх, ноги на цыпочках; теперь достать ладонями до пола, не сгибая колен, десяти раз достаточно. Вертикальный шпагат, обеими ногами по очереди, затем то же самое на полу, коснуться лбом коленей, сначала вправо, потом влево.
Я делала прогиб назад, когда услышала голос:
– Какой ужас. Юная новобрачная зверски замучена. Дити, прекрати немедленно.
Я сделала кувырок назад, встала на ноги: передо мной стояла папина невеста.
– Доброе утро, тетечка Хильдочка. – Я поцеловала и обняла ее. – Почему это зверски замучена? Злодейски захвачена – это еще куда ни шло. Но ведь в обмен на равноценный товар.
– Какой ужас. Заезженная новобрачная. Дити, прекрати немедленно.
Я сделала кувырок назад, встала на ноги: передо мной стояла папина невеста.
– Доброе утро, тетечка Хильдочка. – Я поцеловала и обняла ее. – Не «заезженная». Разве что «объезженная» – чуть-чуть.
– Заезжена, – повторила она, зевнув. – Откуда у тебя такие синяки? Кто тебя так, наверняка муженек твой, как там его зовут?
– Нет у меня никаких синяков, и ты прекрасно знаешь, как его зовут, ты с ним раньше меня познакомилась. А вот отчего у тебя такие мешки под глазами?
– От беспокойства, Дити. Твой отец серьезно болен.
–
– Сатириазом. Необузданной похотью. Неизлечимо, надеюсь.
Я облегченно вздохнула:
– Ну и змея же ты, тетя Хильда.
– Не змея, моя милая, а коза. Которую всю ночь разделывал козел, и не какой-нибудь, а самый отменный на ранчо. При том, что ему за пятьдесят, а мне всего двадцать девять. Просто диву даешься.
– Папе сорок девять, тебе сорок два. И ты еще жалуешься?
– Что ты! Знай я двадцать четыре года назад то, что знаю теперь, я бы ни за что на свете не дала Джейн положить на него глаз.