Он задает этот вопрос тем же спокойным тоном, что и предыдущие, но меня будто током прошибает. Умиротворения как не бывало. В голове один за другим звучат сигналы тревоги. И тут я слышу еще один голос. Но он не принадлежит никому из собравшихся. Голос раздается в моей голове: «Никому не говори, Адам. Ни одной живой душе. Никогда».
— Не знаю, — говорю.
Твидовый Пиджак нависает надо мной:
— Не знаете? Какое у меня число, Адам?
— Достаточно. Прекращайте, Ньюсам. Давайте перенесем его вниз. Ему надо поспать.
Это говорит другой человек, голос у него низкий и резкий. Я перевожу взгляд. С другой стороны от меня стоит мужчина с коротко стриженными седыми волосами и шрамом над левым глазом. Его число мерцает, когда я пытаюсь прочесть его.
Я видел его прежде. Мозг лихорадочно припоминает где именно, но без толку.
Твидовый Пиджак выпрямляется.
— Конечно, — говорит он. — Завтра мы попробуем еще раз.
Толпа просачивается за дверь.
Я снова закрываю глаза, но не сплю. Перебираю в памяти все то, что только что видел, все то, что мне известно. Лица, числа… и этот голос.
«Не говори».
Эта женщина в моей голове тоже назвала меня Адамом. Стало быть, это и есть мое имя.
Я — Адам.
А дальше?
Сара
Лифт грохается о дно шахты. Мы в самом низу. Охранник переводит ручку на «ОТКРЫТЬ», а затем распахивает дверь, и я вижу еще один коридор. Стены бетонные, освещение тусклое, длина бесконечная. По стенам ветвятся булькающие трубы, тут и там виднеются железные двери с решетчатыми ставнями на уровне глаз, замочными скважинами и номерами. Все выкрашено голубовато-серой краской. Очень похоже на тюрьму.
Охранник берет меня за руку. Я пытаюсь высвободиться, но он держит крепко. Я что, теперь заключенная? Поднимаю глаза и присматриваюсь к охраннику.
Он молод, чуть старше меня. У него пробиваются усы, а военный берет, похоже, сидит на голове под неправильным углом. Он нервно глядит на меня.
— Я должен отвести вас к дочери, — говорит он мне. — Мы пытаемся… успокоить ее.