— Да ты еле на ногах стоишь, — покосился на него Айзек. — Давай я сам. Тем более девочка твоя со взглядом загнанной лани… Твоя, я правильно понял?

— Моя.

— Что между вами? Я думал, мы ее берем только из-за Майкла…

— Она — все, — болезненно поморщился, вспоминая их разговор на пляже. Как же чесались руки найти ублюдка, покалечившего его Чили, но он боялся, что самого первого увидит в отражении зеркала. — Я буду вести переговоры с Дрейком.

Последние слова дались тяжело. Айзек был первым человеком, который имел право не согласиться с таким его решением, ведь они вместе все это начали. Айзек сделал все, чтобы Киран смог вернуться из Мексики и начать мстить ублюдкам, сломавшим их жизни. Он остался верен его отцу и ему, посвятив всего себя единственной цели — наказать людей, решивших разменять глав «Текрокома» на деньги.

— Что? — опешил Айзек, забывая о папке. — Ты в своем уме?!

Так он и думал. Легко не будет.

— В своем, — выдержал его взгляд.

— Мы столько сделали!

— Номер ячейки теперь у Дрейка, и ему нужен ключ.

— Почему ты думаешь, что Майкл сообщил ему место и номер ячейки?

— Потому, что этот архив — он ткнул пальцем в экран, — его завещание. Майкл бы не стал рисковать, если бы не знал, что все кончено. А это значит, что у Элль больше никого не осталось, я — единственный. И потом, ты и Фейс. Я не хочу вас терять! Эта девочка открыла мне глаза. Мне есть, ради чего еще оставаться живым!

— Дрейк убил твоего отца! — вскричал Айзек.

— Его уже не вернуть, — возразил спокойно.

— Да что с тобой?! — взвился друг, вскакивая с кресла.

— Почему отец не дал мне информацию о ячейке? — огорошил его вопросом. — ПОЧЕМУ?! — Айзек замер напротив, негодующе хмуря брови. — Я бился над этим вопросом три чертовых года, и знаешь, что? Он не хотел, чтобы я продолжал. Иначе никак! Не видел меня в своем кресле и с вечной угрозой подобной расправы!

— Не думаю, — покачал головой Айзек, отведя взгляд. — Просто было слишком опасно…

— Опасно?! Да он надеялся, что я никогда не получу доступ к ячейке! Что найду способ распорядиться жизнью как-то иначе!

— Это все — оправдание слабости!

— Принять это все — ни черта не слабость! Жизнь — не та монета, которой я готов продолжать торговать! Отца не вернуть, но ты, Фейс и Элль пока что живы, и я не собираюсь вас терять. Тебе ясно?! — Айзек продолжал недоверчиво хмуриться, и он решил надавить на самое болезненное: — Ты посмотри на Фейса, он же голову за меня положит! А ведь он еще ни черта не понимает в жизни, жертвуя всем просто ради дружбы, ради тех идеалов, в которые ты учил нас верить. Но я не хочу больше этих жертв.