Я промолчала. Макель вечно меня подкалывал, но тут было непонятно, шутит он или нет. Может, он намекал, что нашей дружбе пора перерасти в нечто большее? Интересно, кого он видел, когда на меня смотрел? Для всех я была беззаботной торианской девушкой, но в душе у меня изо дня в день копилась тьма.
Похоже, он чувствовал это, и ему это нравилось.
Кабинет Макеля располагался на чердаке Аукционного Дома и окнами выходил на торианскую гавань. В лунном свете паруса казались призраками, парящими над темной водой. Мне всегда было любопытно, почему он выбрал комнату с видом на море. Попросту потому, что она принадлежала его отцу? Или потому, что хотел ежедневно бороться со страхом в надежде, что когда-нибудь перестанет бояться воды?
Макель потер шею. Иногда его сковывала паника, и ему казалось, что он идет ко дну. Он сам не понимал, какой он сильный. Не то что я. У меня не хватало смелости встретиться со страхом лицом к лицу. В любом помещении меньше моей тесной комнатушки за сценой аукционного зала меня бросало в дрожь. От одной мысли о замкнутых пространствах мне становилось трудно дышать.
Вот и теперь тревога ужом свернулась у меня в животе. «
– Сколько, по-твоему, за него можно выручить? – спросила я, чтобы отвлечься.
Макель положил футляр на стол и вынул что-то из кармана.
– Это тебе.
В руке у него лежала серебряная подвеска в форме кварты – монеты, служившей единой квадарской валютой. Когда я потянулась за наградой, он схватил меня за руку, и его черты исказились. Тьма, которая иногда тенью скользила по его лицу, словно вырвалась наружу, и мой друг исчез.
– Слишком долго копалась, – сказал он.
Я выхватила у него подвеску и откинулась на спинку кресла.
– По чьим это меркам? – парировала я. – Разве кому-то удавалось добыть чипы, не угодив за решетку?
– Твоя правда, – сказал он, копируя мою позу. Отцовское кресло было ему велико. Кабинет явно обставляли для человека покрупнее. Все в нем было на тех же местах, что и до кровавой чумы.
Эпидемию, поначалу казавшуюся простой морской болезнью, привезли торианские матросы, возвращавшиеся из Археи. Когда корабль причалил в порту и экипаж разошелся по домам, чума мгновенно распространилась по всему квадранту. Заболевание не знало пощады. Спустя считаные часы после контакта с зараженным глаза и уши начинали кровоточить. Кровь быстро сгущалась. Первой заразилась мать Макеля, потом – отец.
Макель помчался в эонийский медицинский центр в надежде получить дозу ГИДРы. ГИДРа, или гемотерапевтический исцеляющий дозированный раствор, была лекарством от всех болезней и самым ценным изобретением эонийских ученых. Но препарата хватало лишь на одного пациента в год, и достойного кандидата выбирали сами королевы. Преступнику и его жене рассчитывать было не на что.
Когда Макель вернулся домой, их уже не было в живых.
Прошло три года, но с тех пор мало что изменилось в «Импорте и экспорте Делор». Разве что теперь глаза Макеля угрожающе поблескивали, а его охрана заметно увеличилась. Сегодня его подручные – наполовину люди, наполовину чудовища – снова где-то пропадали, выполняя очередной приказ. Хоть бы они забыли дорогу домой!
– Спасибо, Кира, – сказал вдруг Макель, и я удивленно подняла глаза.
– Не за что?..
Я не знала, как реагировать на его перепады настроения, и ответ прозвучал скорее как вопрос. Мы дружили уже семь лет. Воровство начиналось как захватывающая игра, которая к тому же позволяла набить карманы монетами. Макель был обаятельным двенадцатилетним мальчишкой, сулившим богатство, опасность и развлечения. А мне так всего этого не хватало…