Настроение упало. Часто хотелось плакать от безысходности. Отпускные дни летели один за другим, унося надежды, не давая желанного отдыха.

На выходные родители уезжали. Фазенда, как теперь многие называли свои шесть дачных соток, требовала пристального внимания. Светлана туда ездить отказалась. Пять часов по жаре, в переполненном транспорте, на “перекладных”. В субботу туда, в воскресенье обратно. Итого — десять часов только на одну дорогу. Ну, какой это отдых? По прибытии беги сразу к грядкам. Нет уж, приятней дома одной побыть. Действительно отдохнуть удаётся. Однажды перед отбытием на дачу мать заметила:

— Ничего у тебя не получится с работой. Её не так искать надо.

— А как? — вскинулась Светлана.

— Мне соседка присоветовала.

— Ну? — Светлана моментально успокоилась, услышав всего лишь о соседке.

— Про Валентину Алексеевну с первого этажа ведь знаешь?

Светлана знала, разумеется. И на риторический вопрос не ответила. На то он и риторический, чтоб не отвечать. Головой вежливо качнула.

— Так Валентина Алексеевна говорит, что хорошее место сейчас исключительно по знакомству получить можно. Тебе нужно свои знакомства использовать.

— Мам! — дочь бессильно вздохнула. — Какие у меня знакомства? Хорошо устроенной родни у нас нет. Тебе ли этого не знать?

— А друзья? — Ангелина Петровна смотрела на дочь пристально, требовательно.

— Какие друзья?

— Ну, были же у тебя раньше друзья? Женя Катин, например. Этот, как его… Дрон, что ли? Наталья твоя ненаглядная. В крайнем случае, ты могла бы Алексея попросить.

— Алексея? — Светлана внутренне ощетинилась вся, услыхав имя бывшего мужа. — Вот кого никогда ни о чём просить не буду, так это его. Он ведь ждёт, что я приползу. Ждёт, что я его просить буду. Ты моего унижения хочешь? Чтоб я унижалась перед ним?

— Нет, что ты… — испугалась Ангелина Петровна. — Это я так просто про Алексея вспомнила. Случайно.

Отец пил на кухне чай. Разговор матери с дочерью слышал хорошо. Так устроены панельные дома — только шёпотом в квартире посекретничать можно. Если секрета из разговора не делаешь, то его слышно в любом уголке квартиры. Таким образом, у Аркадия Сергеевича получались достаточная информированность и некоторое участие в обсуждении вопроса. Он молчал, не встревал пока. Многозначительно покашливал. Услыхав имя бывшего зятя, счёл возможным и свои “пять копеек” вставить. Появился в дверях с бокалом горячего чая.

— Ты, Геля, — сказал жене, — Алексея и впрямь напрасно вспомнила. Поганый он человек. Светланке его забыть надо. Забыть и не вспоминать.

Ангелина Петровна виновато моргала.

— А ты, доча, — он повернулся к Светлане, — от материнских слов не отмахивайся. Она тебе дело говорит. Друзья, они потому и друзья, что помогают по жизни идти. Они тебе. Ты — им. Как же иначе?

Светлана смутилась. Отвела глаза в сторону. Не станешь же сообщать, что потеряла друзей. Не звонила, не интересовалась их жизнью. Может, её помощь была нужна. Два года она о друзьях не вспоминала. Больше. Почти три. Зачем она им теперь?