— Вот дубина! Два месяца уже служит, а ещё до сих пор условные знаки не выучил! Двести метров впереди, напротив позиции Шамана, человек нарядился кустом и движется к нам навстречу. По моей команде огонь, раньше не стрелять!

На дереве опять появилась рука с тем же жестом.

— Так, Бизон, план изменился, отползай назад, метров на сто, только быстрее, я здесь и без тебя справлюсь. Как доползёшь, начинай шуметь, ветки ломай, пусть думают, что наша позиция далеко. Они захотят подобраться поближе, лес-то густой, а мы их тогда и накроем. Пошёл!

Сказано — сделано, хотя Борис и не отличался аккуратностью и быстротой, всё же бойцом он был довольно неплохим. Никогда не задавал лишних вопросов, правильно понимал приказы, в отличие от некоторых, был довольно сильным и дисциплинированным. Но самое главное — он был рядом, и не нужно было кричать, чтобы отдать ему приказ. К счастью Борис добрался до указанного места почти без шума и приступил ко второй части плана: стал ломать лежащие вокруг ветки, чтобы создать иллюзию передвигающегося новобранца. Тут он справился без проблем.

Вдали прозвучали первые выстрелы. Борис занял новую позицию за деревом с раздваивающимся стволом. Стрелять, встав за разветвлением стволов было удобно, а вот попасть по бойцу, спрятавшемуся за подобной амбразурой было непросто. Шум боя нарастал. Кричали бойцы, по которым попали из парализатора — хоть никакого вреда от таких попаданий организму и нет, однако ощущение от попадания было не из приятных. Часть тела, в которую попадает заряд, начинает жутко болеть, а через некоторое время, когда способность шевелить конечностями возвращается, начинает раскалываться голова. Крики утихали, очевидно, бой подходил к концу.

Вдали меж деревьев замелькала человеческая фигура, бегущая навстречу. Борис навёл прицел, положил палец на курок.

— Бизон, они бегут сзади, их трое! Остальных положили! Отзовись! — прокричал бегущий прямо навстречу Шаман.

— Не ори, я здесь. Вот там возле двух пней позиция хорошая. Иди туда скорее, не пали меня.

Шаман, увидевший товарища, послушался, побежал к пенькам.

Две фигуры бежали прямо на позицию товарищей, при этом, ничуть не боясь себя обнаружить и считая, что победа у них уже в кармане. Стреляли впереди себя, не целясь, чтобы побеспокоить оппонентов. Благо парализующих выстрелов из бластера можно сделать на порядок больше, чем боевых.

Бизон подпустил их чуть поближе, выстрелил очередью. Одного удалось нейтрализовать, тот закричал. Второй, увидевший, что случилось с товарищем, сходу решил лечь, но не успел. Борис выстрелил ещё раз, вновь удачно. Остался один враг, его почему-то слышно не было, да и видно тоже. К сожалению командира их отделения, здесь не было, его уже «убили», а опыта Бориса было маловато, чтобы догадаться, что противник может зайти в тыл. Двое нападавших лишь отвлекали.

Бизон получил выстрел в голову, не успев даже оглянуться, жуткая боль прожгла всё тело падающее лицом на землю. Парализующие выстрелы хоть и не смертельны и не калечат, но боль от их попадания жуткая. К счастью обидчик не успел даже обрадоваться, так как в него выстрелил шаман, всадив сразу несколько парализующих зарядов.

Не в силах подняться, мучимый ужасной головной болью, Борис всё же полюбопытствовал:

— Ну как? Мы победили, да? Значит, пойдём в отгул?

— Пойдём, Боря, обязательно, только вот для начала Виктор Степанович звездолёт починит, Шевченко придёт в себя, а мы с тобой и остальными доберёмся до сокровищ, а потом хоть в отгул, хоть в бессрочный отпуск.

— Что? Где я? Что такое?

— Ох и сильно ты ударился, дружище… Звук был такой, будто в гонг ударили. Лада тебе голову два часа осматривала и бинтовала — еле кровь остановили. Но есть и хорошие новости. Судя по показаниям медицинских приборов сотрясения у тебя нет. Видимо сотрясать нечего, другого объяснения мы не нашли. Так что ни у одного меня мозгов нет.

— Всё, Юра, дошло. Мне тут просто кое-какое воспоминание привиделось. Как остальные, все живы? Что там с кораблём такое?

— Да ноу проблем. Всё пучком. Почти. Шевченко током долбануло нехило — без сознания в медотсеке лежит. У остальных царапины да синяки. До свадьбы заживёт. С корытом хуже. По большей части всё в порядке, но манёвровые двигатели надо чинить. Степаныч сказал, что ничего сложного нет. Починит, как два пальца об асфальт. Ну и маршевый двигатель один подбили, с ним придётся подольше повозиться. Обшивку тоже придётся латать, а то рискуем рассыпаться прямо в полёте. Такие вот делы. Ну и покумекав, мы решили, что если ты к сегодняшнему утру в себя не придёшь, то пойдём без тебя, время терять нельзя.

— А раз я пришёл в себя, то значит пойду, да? Может у меня голова раскалывается, и вообще я теперь не совсем нормальный?