— Да, конечно. Просто я никак не мог, понимаешь, о чем я?

— Т-тогда я разыскала твой номер в телефонной книге и позвонила. Я звонила еще и еще. И н-наконец сегодня позвонила в магазин, и мне сказали…

Остальное Мона выпалила одним духом.

Стейплз выложил ей всю мою подноготную. Мона знала, где старуха держит деньги. Она вытащила оттуда сумму, нужную, чтобы вызволить меня из тюрьмы, и те деньги, которые были у нее с собой сейчас. Теперь с пятью или шестью сотнями долларов, притом что с меня только-только сняли обвинения в мошенничестве, мы должны были уехать отсюда вместе. Жить счастливо и все такое.

И я хотел… хотел ее и был чертовски ей благодарен. Но черт возьми, как я мог?

Она смотрела на меня умоляющим взором:

— Р-разве ты не хочешь, Долли? Ты потому и сказал, что женат, — п-потому что на самом деле я тебе не нравлюсь? Я звонила и звонила сюда, но никто…

— Нет, я не врал тебе, — сказал я. — Просто жена тем временем ушла. Она тут больше ни при чем, так что с этим, считай, все тип-топ. Но…

— Она убьет меня, когда все узнает, Долли! Она поймет, что я взяла деньги, и… — Мона снова расплакалась, и ее тихие беспомощные всхлипы как ножом резали мое сердце. — Н-ничего, Долли. Я н-не хотела, чтобы ты чувствовал себя плохо. Н-наверное, я просто должна была п-понимать, что н-не могла тебе п-понравиться…

— Детка, — перебил я. — Послушай меня, милая. «Нравиться» тут неправильное слово. Я люблю тебя, понимаешь? Ты должна мне верить. Поэтому действовать надо осторожно, ведь один неверный шаг, как ты предлагаешь, — и мы никогда не будем вместе. Нас обоих посадят в тюрьму.

— Но…

— Послушай меня. Давай-ка я буду задавать вопросы, а ты отвечать… Сегодня вечером ты должна была сходить за покупками, да? Допустим, магазин оказался закрыт, и тебе пришлось поехать в другой. С этим мы, считай, разобрались. Теперь — о деньгах, которые твоя тетка припрятала. Она ведь не знает, что ты о них проведала, да?

— Нет-нет. Но…

— Просто отвечай на вопросы. Где она их держит? Как ты о них узнала?

— Держит внизу, в подвале. За какими-то старыми досками и коробками. Как-то раз я спустилась вниз, чтобы вычистить печку, а она не знала, что я там. Она спустилась, отодвинула доски и коробки, и за ними было отверстие, а в нем — деньги. В таком, ну, портфельчике. Она достала деньги и пересчитывала их, бормоча и бранясь… она вела себя как безумная… и… напугала меня до смерти, Долли! Я боялась, что она м-меня увидит и…

— Да, конечно, — сказал я. — Скупая старуха в своем репертуаре, а? А после этого ты видела, чтобы она туда спускалась? Когда это случилось в последний раз?

— Вот тогда. Это был единственный раз, месяца три назад. Ступеньки там ужасно крутые, и, если что-то нужно из подвала, спускаюсь всегда я…

— Ага, конечно. Ну вот видишь, милая? Все хорошо. По крайней мере, на сегодня. Черт подери, возможно, она хватится этих денег только через год.

Мона поняла, к чему я клоню, и снова начала сходить с ума. Старуха может хватиться раньше чем через год. А может, не пройдет и дня. Возможно, старуха проверяет деньги прямо сейчас и…

— Перестань! — приказал я Моне. — Поняла, детка? Я сказал — перестань, значит, нужно перестать… Твоя тетка не знает, что ты взяла деньги. И не узнает. Я возвращаюсь на работу в понедельник. Примерно через месяц я смогу вернуть те три сотни, что ты для меня достала. Положишь их обратно в старухину кубышку, а это сегодня же отнесешь обратно и…