– Да, я – коп, – сказал Босх после паузы. – Из Лос-Анджелеса.

– Шериф или из управления?

– Из управления. Моя фамилия Босх. И хочу сразу предупредить тебя, Руфус, что этот день может стать как счастливейшим, так и самым неудачным в твоей жизни. А главное, выбор будет целиком и полностью предоставлен тебе самому. Ты просто счастливчик. Ведь большинство из нас судьбу не выбирают – нам просто везет или нет. А ты сможешь выбрать, Руфус. Но только сделать это придется прямо сейчас.

– Ага! Так я тебе и поверил! Ты что, добрый волшебник с мешком счастья?

Босх кивнул:

– Да, но только сегодня.

Еще до того, как привели Коулмана, Босх положил на стол перед собой папку. Теперь он открыл ее и достал два письма. Конверт с уже наклеенной маркой и написанным адресом он специально расположил так, чтобы Коулман ничего не мог прочитать.

– Как мне сказали, в следующем месяце будут рассматривать твою повторную просьбу о досрочном освобождении, – заметил Босх.

– Так и есть, – подтвердил Коулман с едва заметными нотками заинтересованности и одновременно беспокойства.

– Что ж, если ты не знаком с процедурой, то скажу тебе: на слушании обязательно будут присутствовать по крайней мере двое из членов совета, отклонившие твою первую просьбу два года назад. Так что, считай, ты уже имеешь двоих, настроенных против тебя, Руфус. Понимаешь, к чему я клоню? К тому, что тебе может понадобиться помощь.

– Сам Господь Бог на моей стороне.

Он склонил голову и помотал ею перед Босхом, чтобы тот мог получше разглядеть кресты на коже. Они напомнили Гарри эмблемы команд на шлемах футболистов[5].

– Если хочешь знать мое мнение, то пары татуировок будет маловато.

– Да плевать я хотел на твое мнение, шестерка поганая. Твоя помощь мне уж точно без надобности. У меня все бумаги справлены как надо, за меня капеллан блока «Д» и безупречное поведение. А еще я получил письмо с прощением от семьи Реджиса.

Уолтером Реджисом звали человека, которого Коулман хладнокровно расстрелял в упор.

– Неужели? И почем обошлось письмишко?

– Я за него ни цента не выложил. Только молился, и Бог ниспослал мне его. Семья теперь знает, что я уже не тот, каким был прежде, и они готовы простить мне мой грех, как велит прощать Господь.

Босх кивнул и долго смотрел на лежавшие перед ним письма, прежде чем продолжить.

– Что ж, я вижу, у тебя все на мази. Ты запасся письмом и Божьей помощью. Вполне возможно, ты действительно не нуждаешься в моей поддержке, Руфус, но вот что уж точно тебе не нужно, так это мое противодействие. В этом вся штука. А я могу разрушить любые твои надежды. Ты этого хочешь?

– Ага, вот оно, значит, как! Давай, выкладывай. Что за игру ты со мной затеял?