x x x

За два часа до отъезда мы слышим топанье, голоса, пенье. И тут же на улице вокальный квартет затягивает:

Мы подходим к окну. Внизу стоит Бодо Леддерхозе со своим певческим союзом.

— Что это значит? — спрашиваю я. — Ну-ка, Георг, зажги свет!

В матовом луче, падающем из окна на улицу, мы видим Бодо.

— Это в твою честь, — говорит Георг. — Прощальная серенада в исполнении союза. Не забудь, что ты тоже его член.

мощно продолжают певцы. Кое-где открываются окна.

— Тише! Замолчите! — кричит старуха Конерсман. — Ведь двенадцать часов, слышите, вы, пьяный сброд?

В окне стоит Лиза и кланяется. Она вообразила, что серенада предназначена ей. Вскоре появляется и полиция.

— Разойтись! — рявкает басовитый голос. С прекращением инфляции изменились и нравы полиции. Она стала цепкой и энергичной. Воскрес старый прусский дух. Каждый штатский — это вечный рекрут.

— Нарушение тишины и порядка в ночное время! — рычит антимузыкальный носитель полицейского мундира.

— Арестуйте их! — вопит вдова Конерсман.

Певческий союз Бодо состоит из двадцати здоровенных малых. Против них — двое полицейских.

— Бодо! — зову я с тревогой. — Не трогайте их! Не защищайтесь! Иначе вас засадят в тюрьму на годы!

Бодо делает успокаивающий жест и поет, широко раскрывая рот:

— Замолчите! Мы спать хотим! — вопит вдова Конерсман.

— Эй вы! — кричит Лиза на полицейских. — Оставьте певцов в покое! Где крадут — там вас нет!

Полицейские растеряны. Они еще несколько раз отдают приказ: