Любава наклонилась ко мне всем телом. Подняла скованные руки и пропустив мою голову между ними, положила локти на плечи. А потом прижалась ко мне губами…

Поцелуй был долгим, горячим. Таким, как я представлял его в мечтах. Я закрыл глаза. Но испугавшись, что она сочтёт такое поведение слишком робким, вновь открыл. И увидел близко-близко синие, с желтыми крапинками радужки. Мелькнули длинные светлые ресницы…

А потом она меня оттолкнула.

— Идите, — тон был приказным, не терпящим возражений. — Уходите отсюда.

— Но…

— Дядя Коля! Вы меня слышите? Заберите его. Не надо делать глупостей.

Я выбрался из фургона и встал рядом с Коляном. Силовой пузырь вокруг графа мерцал и переливался, как бензиновая плёнка на поверхности лужи.

— Считаю до десяти, — сказал Бестужев. — За это время вы должны отойти на порядочное расстояние — для своего же блага.

Колян подхватил меня под локоть, и мы вместе двинулись к сиреневым сумеркам, в которых стрекотали кузнечики и пели соловьи.

— Мы что, так всё и оставим?

Поцелуй Любавы всё ещё горел у меня на губах. В висках стучали молотки. Быть так близко, и по собственной воле отказаться от цели…

— Давай, шевели ногами, герой-любовник, — буркнул Колян, подталкивая меня всё дальше от сарая, к густо разросшимся кустам сирени. — Это мы ещё легко отделались.

— Легко?..

— Он спокойно мог нас пристрелить, прямо там, не отходя от кассы, — пояснил телохранитель. — Держа на мушке цельный город, он мог приказать, чтобы Свят прискакал сюда, вместе со всеми прихлебателями, и принёс корону на красной подушечке.

Друзья называют меня Свят, — сказал государь, когда я знакомился с ним на балу в поместье Соболева.

Интересные у него друзья…

Над головой раздался стрёкот винтов. Мы с Коляном как по команде задрали головы.

Чёрная машина заходила на посадку рядом с сараем.

Колян шепотом выругался.

Я выругался совсем не шепотом. И ругался долго, припоминая все известные мне ругательства, на всех языках, которые помнил.