— Не могу.

— Почему?

— Доверие может быть только двусторонним. Недоверие, очевидно, тоже.

Над этим Ирвинг задумался. Гарри почудилось, будто он едва заметно кивнул.

— Человек, которого ищут люди из АКН, — Зорилло, как они думают, — действительно скрылся и не вернется. Это все, что вам следует знать.

Говоря это, Гарри вспомнил труп, лежащий на кровати в башне Кастильо де лос Охос. Лица у него уже не было; еще пара недель — и плоть отпадет от костей, а значит, не будет и отпечатков пальцев. И никаких других способов опознать тело, кроме фальшивого паспорта и бумажника с документами на чужое имя. Татуировка еще какое-то время останется вполне различимой, однако в баррио Святые и Грешники такая картинка на коже не редкость. Да и у сбежавшего Зорилло была такая же.

Как дополнительную меру предосторожности Босх оставил на месте и сумку с деньгами. Он надеялся, что в этом случае тот, кто первым наткнется на труп, не известит полицию, а скроется, прихватив деньги.

Носовым платком Гарри стер свои отпечатки с обреза и бросил оружие в доме. Потом тщательно запер замок, обернул ржавую цепь вокруг прутьев ворот и заклинил дужку замка так, чтобы он выглядел надежно запертым. Все поверхности, которых он мог коснуться, Босх тоже тщательно протер. Из замка он сразу же выехал в Лос-Анджелес.

— Что, АКН уже приготовилась подать всю историю в лучшем свете? — поинтересовался Босх.

— Они работают над этим, — ответил Ирвинг. — Мне, во всяком случае, сказали, что ликвидирована разветвленная преступная организация, промышлявшая производством и контрабандой наркотиков. Кроме того, они вроде бы располагают неопровержимыми доказательствами того, что наркотическое вещество под названием «черный лед» производилось на ранчо, потом по подземным тоннелям попадало на ближайшие частные предприятия, а оттуда переправлялось в США вместе с их основной продукцией. Впрочем, смотря по тому, что называть их основной продукцией… Как бы там ни было, но где-то по дороге, вероятнее всего в Калексико, наркотик выгружался, а продукция следовала дальше, к своим адресатам. Деятельность обоих предприятий приостановлена. Самое печальное, что одним из них оказался подрядчик правительства США — лаборатория по выращиванию фруктовых мушек…

— «Энвиро брид».

— Да. К завтрашнему дню завершат сравнение транспортных накладных, предъявленных водителями на границе, и учетных реестров калифорнийского Института по борьбе с фруктовой мушкой. Мне сказали, что эти документы либо подчищены, либо подделаны. Иными словами, границу пересекало больше запечатанных коробов, чем их получали в институте.

— Где-то у преступников был свой человек.

— Скорее всего. Инспектор министерства сельского хозяйства на заводе подрядчика либо дурак, либо продался. Я уж не знаю, что хуже.

Ирвинг щелчком сшиб с плеча какую-то невидимую пылинку. Это не мог быть волосок или перхоть, поскольку голову он брил наголо и протирал по утрам одеколоном. Отвернувшись от Босха, заместитель начальника полиции смотрел на гроб и на толпу офицеров вокруг него. Не оборачиваясь, он слегка расправил плечи и сказал:

— Не знаю, что и думать, Босх. Верить вам или нет… — Гарри не ответил. Над этим вопросом Ирвингу предстояло ломать голову самому. — Только запомните, детектив Босх, что в случае чего вам придется так же плохо, как и управлению. Даже хуже. Полицейское управление, в конце концов, сумеет отмыться, и все вернется на круги своя. Чего — увы! — нельзя сказать об отдельном человеке, на которого ляжет хотя бы тень такого громкого скандала.

Босх печально улыбнулся. Никогда не оставлять вопросы открытыми — в этом был весь Ирвинг. Его выпад был угрозой, означавшей, что если детектив когда-нибудь попытается использовать свои сведения против управления, то пойдет ко дну вместе с ним. За этим заместитель начальника полиции проследит сам.

— Вы боитесь? — спросил Гарри.

— Боюсь чего, детектив?

— Мало ли… Меня. Себя… Того, что все откроется, или того, что я ошибся. Всякое может случиться. Неужели вы не боитесь всего этого, шеф?