Этот догонит, сэр! Не извольте сомневаться! Неужели вы хотите, чтобы слуги закона трудились в поте лица, умирая от жажды? Стыдитесь! А лучше присядьте рядом, скоротайте вечерок. Видите, тут даже плевательницы есть. Приличное заведение, сэр!

И, кстати, не пивом единым…

– Лиззи, дорогуша! Кукурузки нам! Жареной с солью!

Сэм в доле:

– На двух бизонов! И бобов с подливой.

После ухода мисс Шиммер народ как с цепи сорвался. Валит в «Белую лошадь» толпой. Дробный перестук игральных костей. Шлепки карт. Стрекот рулетки. Закрыть глаза, прислушаться, так не салун, а летний луг. Топочут жеребята, стрекочут цикады, шлепает лапами пес, вымокший в ручье.

А накурено-то! Нет, не луг. Труба паровоза.

– Ставок больше нет!

Бутылка звякает о край стакана. Булькает виски. Гул голосов вздымается к потолку, забивает уши щекотным бормотанием. Фигуры завсегдатаев, как моряки с разбитого корабля, тонут в пластах табачного дыма. Словно тут палили из дюжины стволов! Джош достает заранее свернутую самокрутку. Сэм – дешевую коричневую сигарку. Сует в рот: точь-в-точь палец прикусил! Чиркает спичкой, наклоняется через стол, дает прикурить.

– Дерьмо какое-то, Джош. Богом клянусь, дерьмо.

– Что? Где?

– Чертова куча дерьма, говорю. Нюхом чую.

Джош кашляет: дым встал поперек горла. И это говорит Сэм Грэйв, самый счастливый человек на свете?! Сэм по-прежнему улыбается, но в глазах Сэма нет и тени веселья. И ноздри раздуваются, как у бродячего пса, почуявшего опасность.

– Ты о чем?

– Оглянись. Разуй глаза. Прочисти уши.

– Что тут смотреть? Что слушать?

Сэм молчит.

Лиззи приносит заказ. Джош хрустит соленой кукурузой. Ладно, думает он. Хорошо, я смотрю. Слушаю. Дурацкое занятие, но раз тебе приспичило…

Сэм не мешает. Курит, ждет.

– …переселенцев на дороге грабанули.