Но стоит об этом подумать, как он сжимает груди в ладонях, и грубо засасывает шею. Но это… не вызывает отторжения. Соски наливаются ещё больше и какое-то странное тепло внутри…
– Сладкая, нетронутая нимфа, – шепчет на ухо. – Ты кайфанёшь, моя девочка. Я тебе это обещаю. Не знаю, зачем ты крутишься вокруг моего брата, но ты его точно не любишь.
– Тебя я тоже не люблю.
Блин, я что так сказала? «Тоже»? Надеюсь, он не расслышал.
– А ты уверена?
Он вдруг отстраняется и словно исчезает. Нет ни рук на груди, ни губ на шее, ни горячего дыхания в ухе. И я не буду врать себе, что первой моей реакцией не было желание вернуть всё обратно. Но это вовсе не потому, что мерзавец вызывает во мне какие-то чувства. Просто до него меня никто так не трогал, и я даже не знала… что это так приятно. Это из разряда, если бы я знала, что секс это так хорошо, я бы занялась им раньше. И точно с кем-нибудь другим.
Слышу звук отдаляющихся шагов. Потом хлопок двери.
Глава 18
Разворачиваюсь. Лебедев в туалете.
Ключ и ножик по-прежнему лежат на столе. Очевидная провокация. Но также мой маленький, но шанс.
Я встаю с кресла и наклоняюсь к столу, чтобы зубами передвинуть ножик к краю. Касаюсь голой грудью стола и замираю, нависая ртом над предметами. Я уже полуголая, если опять не получится, он трусы с меня снимет? Перерезать верёвку я наверняка не успею, а ножик этот специально подсунул, чтобы подтолкнуть меня к провалу всей операции. Не делай резких движений, думай, Вика, думай!
Верёвку можно перерезать и после побега. На бегу, конечно, неудобно, но я и не убегу далеко, если не закрою Лебедева в доме. Так что ключ моё основное оружие, нож просто с собой. Марш-бросок до двери не выйдет, со связанными руками я её долго буду открывать и закрывать. Остаётся только надеяться что я умею красться и у него не идеальных слух. Но лучше сначала проверить свои возможности.
Не беря пока ничего со стола, максимально тихо подкрадываюсь к входной двери. Дохожу по коридору до туалета и слышу тонкий скрип под ногами. Чёртов старый дом с его трухлявым полом!
Дверь туалета распахивается. Как же хорошо, что я не взяла ключ. И не резала верёвку.
Стою, невинно подпираю стенку и переминаясь с ноги на ногу. Он бросает короткий взгляд на стол. Потом на мою оголённую грудь. Блядские соски ещё держат упругую форму.
– Тебе правда холодно? – участливо спрашивает он.
– А по мне не видно?
– Видно. Только здесь двадцать три градуса.
– Это очень холодно.
– Хорошо, – он снимает с себя майку, демонстрируя моему взору высушенное подкачанное тело с шестью кубиками пресса.