Посетитель шагнул к воротам, но Бобрик встал у него на дороге.

— Договаривай. Что «оказывается».

— Оказывается, ты… Немного робкий. Поработай над собой. Возможно, из тебя еще выйдет толк.

— Думаешь, что я трус? Ладно, я согласен.

— Так бы сразу, — Фомин протянул руку и с чувством тряхнул ладонь своего молодого знакомого.

— А ваш друг как? В смысле, с чувством юмора у него все в порядке? Потому что в такую шутку не каждый чайник врубится. До этого юмора, этих плевков на стекло, дорасти надо. Еще устроит на шоссе гонку с преследованием.

— С юмором у него порядок. А если он в погоню дернется, остановлю. Я ведь буду сидеть рядом. Все схвачено. Ну, пять сотен и по рукам? Две сотни прямо сейчас отслюню, вроде аванса. Остальное — завтра вечером.

Фомин вытащил свернутый трубочкой атлас Подмосковья, раскрыв на нужной странице, положил его на верстак. И, проводя самопиской по контурам автомобильных дорог, обрисовал детали завтрашнего розыгрыша. Вот дорога, которая сворачивает с Ярославки, и ведет сюда, мимо коттеджного поселка, к агрофирме «Красная нива». Затем километра четыре лесом, поворот направо. Фомин сделал пару пометок на карте, кружочек и крестик. На этом вот месте ровно в пять тридцать утра Бобрик будет ждать черный БМВ. Дальше справа и слева поля и лесопосадки. Утром машин нет.

На этом участке дороги мотоциклист легко догоняет БМВ, потому что Миша бережет тачку и не лихачит на плохих дорогах. Бобрик плюет на стекло, желательно смачно, обильно, дает по газам и был таков. Если же оскорбленный в лучших чувствах хозяин бэхи дернится в погоню, то Фомин урезонит его, заставит прекратить это пустое занятие. Стоит ли гробить дорогую тачку из-за нелепой выходки какого-то щенка, пусть выходки вызывающей, оскорбительной, но на стекле всего лишь плевок, а не лепешка коровьего дерьма.

— Миша наверняка прибавит газу, будет ехать за тобой минуту-другую, но не дольше, — Фомин оставил атлас с пометками на верстаке. Полез в карман и вытащил из пухлого лопатника две сотни, сунул деньги в нагрудный карман рабочий куртки Бобрика. — Можно глянуть на твой мотоцикл?

Бобрик врубил вторую люминесцентную лампу, отошел в дальний угол гаража и, поманив посетителя пальцем, сдернул кусок брезента с мотоцикла. Фомин наклонился вперед и с видом знатока стал разглядывать бензобак с выбитом на нем логотипом фирмы.

— М-да… Не самый породистый экземпляр, «Ява». Предсмертная отрыжка социализма. Очень старый?

— Мотик этой серии сошел с конвейера одним из последних, а потом у завода начались проблемы, — ответил Бобрик. — Аппарат в приличном состоянии. От базовой модели осталось не так много: бензобак и рама. Все остальное фирменное. Едет он гораздо лучше, чем выглядит.

— По виду не скажешь.

— Я тут кое-что поменял, усовершенствовал. Вот, скажем, движок, он не родной, японский. Электрооборудование новое немецкое…

— Можешь не объяснять. Все понятно без слов.

Усмехнувшись, гость потеребил клок ваты, торчавший из уха. В технические вопросы вникать не хотелось. И так все ясно с первого взгляда: мотоцикл дышит на ладан и его последний час уже близок. На ходу, когда стрелка спидометра достигает отметки шестьдесят, он автоматически разваливается на запчасти. Грязный самопальный гибрид несколькних мотоциклов, что-то вроде беспородной собачонки. Короче, редкое дерьмо.

— Такой раритетный, — улыбнулся Фомин и на прощание протянул плотную ладонь. — Обидно, когда такая какашка обгоняет тебя на дороге, а ее водила плюет на лобовуху. Только не опаздывай ни на секунду.

— Во-первых, не оскорбляйте мой мотик. Он этого не заслужил, — Бобрик свел брови на переносице. — Во-вторых, все ваши шуточки с плевками на стекло — от зависти. Не можете простить своему компаньону, что он ездит на новом БМВ, а вы… На подержанной корейской таратайке. Или я не прав?

Фомин вышел из бокса с испорченным настроением.