Идея насчет гольфа тоже принадлежала Рут. Она решила, что для него было бы неплохо познакомиться с другими таксистами, и выяснила, что чаще всего они заводят дружбу через рыбалку или гольф. Эйнштейн, правда, был слишком неловок и не очень-то годился для обоих этих занятий. Они обсудили ситуацию и пришли к выводу, что и для него, и для окружающих будет безопаснее, если он возьмет в руки биту и мяч, а не леску и острый крючок.

Рут купила ему на распродаже полкомплекта бит, и они отправились в клуб «Хейнот-Форест». Эйнштейн взял несколько уроков, которые не принесли заметных результатов, и через несколько недель впервые вышел на поле для «сольной» игры. На всякий случай он запасся двумя десятками мячей, но оказалось, что уже к пятой лунке ни одного не осталось. Без особой надежды на успех он упражнялся еще несколько недель и уже готов был бросить эту затею, когда случайно встретился с Терри и Леном.

Объединила их всех игра с «капиталовложениями», во всяком случае, после первой дружеской выпивки. Терри что-то болтал об акциях, а Лен бросал на него пронзительные взгляды, словно тот выдавал какой-то большой секрет. Терри, казалось, ничего не замечал и напрямик объявил: дескать, жаль, что они не понимают «азов», ведь можно бы делать хорошие деньги на том, что слышишь в такси.

Эйнштейн в жизни не купил ни одной акции и ничегошеньки не знал о капиталовложениях. Зато он знал, что в два счета сможет стать специалистом в любой области.

Вот так все и началось. Не прошло и двух недель, как Эйнштейн перелопатил основную литературу, и на свет благополучно появился инвестиционный клуб таксистов. Лен окрестил нового друга «продувным Эйнштейном», и это имя прилипло к нему. Рут была так рада за мужа, что многие месяцы даже не заикалась о своих сомнениях насчет законности их предприятия. Однако после неуместного визита Терри в субботу, по дороге из синагоги домой, рискнула спросить:

— Джейкоб, эти делишки, какими вы с Леном и Терри занимаетесь, они законны?

— Законны? По-моему, да. Честно говоря, я никогда об этом по-настоящему не задумывался. Ведь нам не сообщают информацию по секрету, верно? Мы просто собираем кусочки и складываем их вместе. Вообще-то есть такое понятие, как «незаконные сделки с использованием конфиденциальной информации», но вряд ли оно приложимо к таксистам. Мы же люди со стороны, и секретами с нами никто не делится. И даже если, строго говоря, это незаконно, никто не докажет, как мы все провернули. Пока будем твердить, что вкладывали деньги на основе моего анализа, нас и тронуть не посмеют.

— Раз ты уверен, тогда все в порядке, коль скоро нет риска потерять жетон.

— Не бери в голову, милая. Кстати, не сыграть ли нам партию в «Эрудит», как придем домой?

— По обычным правилам или по нашим?

— Конечно, по нашим. Обычные — для тупиц.

У Маркуса Форда суббота выдалась более напряженная. С раннего утра он сидел в банке, надзирал над целой армией юристов и клерков, вносивших последние поправки в длинный пресс-релиз, который сообщит миру, что «Фернивал» покупает ИФК. Окончательное решение о начале операции отложено до понедельника: никакой здравомыслящий человек не рискнет утверждать, что в выходные не произойдет ядерной аварии в России, или землетрясения в Японии, или досрочной отставки президента США. Да и мелких проблем было еще предостаточно.

Роберт Куилли заглянул к ним на часок-другой, а затем отбыл на уикенд в Сомерсет. Ричард Майерс тоже заходил удостовериться, что «его» команда работает как надо, но все были слишком заняты — тут не до учтивостей. Даже Форд после разговора с Чарлзом Бартоном едва обращал на него внимание. Поэтому Майерс тоже уехал, оставив Маркуса полным хозяином положения вместе с его замом Саймоном Блэком и администратором Грейс Честерфилд.

К девяти вечера почти все было закончено. Сотрудники согласились на всякий случай встретиться в банке завтра в полдень, но надеялись, что воскресенье пройдет вполне спокойно. Трио вернулось к своим столам, чтобы прибраться. Форд особенно не спешил. Услышав, что в выходные Маркус снова будет работать, Софи разозлилась и уехала с детьми в Оксфордшир, в огромный отцовский особняк, демонстративно игнорируя более скромный дом в Уилтшире — иного Маркус пока не мог себе позволить. Вот чертовка! Покупка и отделка уилтширского особняка обошлись без малого в миллион, а этой барыне никак не потрафишь.

Маркус задержал Грейс, дав ей какое-то совершенно необязательное поручение, отправил Саймона Блэка домой, в нежные объятия новой жены, и набрал номер модного ресторана Марко Пьера Уайта. Обед будет, так сказать, деловой, а стало быть, не грех тряхнуть казенной мошной, то бишь корпоративной карточкой «Америкэн экспресс». Грейс быстро дала себя уговорить, и не прошло часу, как они уже распили бутылочку шампанского «Круг» урожая 85-го года и, довольные, изучали меню.

Вместе они обедали не впервые. Некоторое время назад — Софи тогда была беременна вторым и мучилась от токсикоза — Маркус и Грейс вместе ездили в командировку в Париж. Приятный обед закончился в тот вечер в ее гостиничной спальне. В поезде, на обратном пути в Лондон, Маркус разыгрывал глубокое раскаяние — чтобы оправдать хладнокровную измену беременной жене и застраховаться от ненужных осложнений.

Роскошный обед. И пока они переходили от лангустов к супу из бычьих хвостов, от «Кондрё» к «Шваль Блан», на Маркуса нахлынули воспоминания о Париже. В постели Грейс вела себя куда свободнее, чем его жена, а грудь у нее раза в три больше, чем скупые прелести Софи.

К грушевому десерту Маркус заказал полбутылки «Шато д’Икем» и, ухаживая за своей дамой, пожирал ее сластолюбивым взглядом. Ему показалось или она в самом деле украдкой расстегнула на блузке еще одну пуговицу?

— Ну же, Грейс, хватит воспевать «Фернивал». Поговорим-ка лучше о честерфилдской прозе. С каким счастливчиком ты теперь встречаешься?

— Зачем тебе это знать? — В ее голосе отчетливо сквозило кокетство.