— Эта книга о человеке, похожем на тебя, Ким, — сказал Трейси. — О традиционалисте, который пошел не по тому пути. О человеке, который нарушил свои клятвы и которого поглотил рок.

Ким взглянул на него и резко захлопнул книгу.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — он перешел на французский.

На самом деле Трейси говорил, не думая, — говорил его гнев. Ким его достал. Но злоба — нехороший признак. Он ступает на темную и неопределенную тропу. Его постоянно будут подвергать испытаниям, и чувства его должны быть остры и ничем не замутнены, чтобы вовремя заметить даже малейшие отклонения. В такой ситуации ты должен быть уверен в том, что действуешь на оптимальном уровне, иначе вообще утратишь всякую уверенность.

— Ничего — спокойно ответил Трейси тоже по-французски. — Просто ответил на твой вопрос — ты же хотел знать, о чем книга.

Ким поставил книгу на полку.

— Значит, ты считаешь, что я нарушил свои клятвы, — Ким вновь перешел на английский.

— Я знаю только то, что знаю.

Ким отошел от полок.

— Как же я ненавижу тебя, — голос его был глух. Трейси спокойно смотрел на Кима.

— Ты не меня ненавидишь, Ким. Ты ненавидишь себя. Но за что, я не знаю.

Трейси вернулся к своему занятию. Возле стены, справа, стоял стеклянный шкафчик с бронзовой отделкой. На нем — подставка для курительных трубок. Около дюжины осиротевших трубок...

На другом конце шкафчика — хрустальная ваза с красными тюльпанами и лилиями. Раньше здесь всегда были свежие цветы, их каждый день ставила горничная Энна. Теперь цветы завяли и поблекли, головки их склонились, от них исходил запах тления.

Перед этим Трейси уже тщательно обследовал весь особняк, шаг за шагом, все четыре спальни, две ванных комнаты, кухню, комнату служанки, гостиную, подвал, но ничего не обнаружил. Он прикрыл глаза. Инстинкт подсказывал ему, что если правда о смерти Джона Холмгрена когда-нибудь и будет найдена, то произойдет это здесь, в комнате, в которой он умер.

Взгляд Кима был сонным.

— Если бы мы могли поработать над телом, нам не пришлось бы заниматься этой чепухой. Трейси глянул на Кима в упор.

— Тебя просто воротит от того, что приходится общаться со мной, правда? Только это — моя территория. Не твоя. — Ким молчал. — Ладно, мы — здесь, а тело кремировано. Так что надо исходить из того, что у нас есть, и стараться добиться максимума.

— Конечно.

— Тогда заткнись и позволь мне заняться делом.

Трейси ничего такого особенного не делал — по крайней мере, на первый взгляд. Но он тщательно ощупал все швы на подушках дивана и кресел, чтобы убедиться, что их не вскрывали и не распарывали.