— Значит, надо было пораньше встать.
Ну как объяснишь женщине, что после мужских посиделок в кофейне раньше встать просто физически невозможно! А чтобы прекратить разборки, лучше всего сменить тему.
— Оль зачем ты решила сюда приехать? Сама ведь знаешь, какие у нас тут дороги. А если бы что случилось?
— Ничего бы не случилось, ты напрасно переживаешь. Не забывай, мне виднее, — Ольга указала глазами вниз.
Только тут Женя заметил стоящий у ее ног небольшой рюкзачок.
— Ты… уже? От внезапной догадки у него перехватило горло.
— Ага. И не надо так нервничать. Когда-то это должно было случиться.
— Так скоро…
— Ничего, все через это проходят. И вообще, это мне по сценарию положено биться в истерике, а ты должен меня успокаивать и говорить, что все будет хорошо.
— Вообще-то, я тебе всегда это говорил.
Пароходик гуднул, приглашая пассажиров на борт.
— Ну все, пока, мне пора. Не провожай, не надо. Говорят, примета плохая. Вон, Фима тебя ждет. Сейчас прокатит с ветерком до самого форта.
— До свидания.
Он не сказал слово «любимая», но Ольга и так поняла. Улыбнулась, взъерошила Жене волосы, быстро чмокнула в щеку, подхватила свой рюкзачок и, поддерживая одной рукой живот, вперевалочку, чуть откинувшись назад, зашагала к сходням. Один из матросов взял ее вещи, и она вслед за ним скрылась в каюте. Пароход дал гудок, отчалил, ловко развернулся практически на одном месте, крутнув колеса враздрай, и бодро побежал вниз по течению. Через каких-то полчаса он скрылся за излучиной реки.
Женя подошел к ожидающему его «кюбельвагену». За рулем сидел Фима Максаков, а на заднем сиденье — пара прибывших из столицы серьезных ребят из ведомства Бероева. Он познакомился с ними еще по дороге, так что просто кивнул им и плюхнулся оставленное ему переднее сиденье. От забот не осталось и следа. Настроение мгновенно поднялось до отметки «восторг». Еще бы — главная проблема решилась сама собой, да еще таким расчудесным образом. Дело оставалось за малым — накостылять эфиопам.
— Привет, Фима, — Женя протянул водиле руку для пожатия. — Ну что, поехали. Гони, кучер, сегодня гулять будем!
Все население форта, за исключением дежурной смены на стенах, собралось в столовой. Вообще в форте народу жило немного. Если не считать ежемесячно сменяющихся бероевцев, шестнадцать человек. Сейчас, когда Ольга уехала в замок Россия, пятнадцать. Год назад, после такого внезапного для всех появления новых фортов, возник вопрос об их заселении. Ведь мало захватить точку, надо еще ее удержать. Поэтому по Русскому союзу кинули клич. И таки нашлись люди, пожелавшие сорваться с насиженных мест и отправиться к черту на куличики обживать новые территории.
Из форта Сибирь следом за Женей снялись Клаус Лори (чем несказанно удивил), Гриша Смыков, сержант милиции в отставке Григорьев, которого все в глаза и за глаза обычно звали просто Иваныч, Шурик со своей Дашкой (и это тоже было неожиданно), Жора-байкер и Федька Прачкин. Как уж Федька уламывал бабу Лису, осталось тайной. Злые языки утверждают, что после того знаменательного разговора видели у него красные глаза. Но к вечеру второго дня существования форта он уже гулял по коридорам, выбирая себе комнату. Хотел переехать и Касаткин, но служебный долг оказался сильнее. Полетаева же сманили в замок Россия, там всерьез озаботились развитием авиации. Вот так тройственный союз бравых преферансистов форта Сибирь приказал долго жить. Правда, Григорьев не терял надежды на новом месте заразить преферансом пару-тройку человек и вырастить из них себе достойных партнеров.
Из станицы Заостровской почти подпольно приехал могучий — косая сажень в плечах — казачина Илья Туголуков с молодой женой Настей из клана Пантюховых. Уж неизвестно по какой причине (а сами молодые наотрез отказывались объяснять), а только родители с обеих сторон наотрез отказались благословить молодых под венец. Не помогли ни уговоры Ильи, ни слезы Насти. Но любовь, как говорится, зла, и теперь в форте Заря были свой кузнец и своя агрономша. По весне Настю Туголукову свезли на неделю в замок Россия, и сейчас весь двор форта был затянут веревками, на которых сушились детские пеленки. Вскоре после этого в форт нагрянул сам глава Заостровской Семен Туголуков. Чинно за руку поздоровался с Женей, в один взгляд оценил двор и хозяйство, сходил поглядеть на внучку Варвару, потом махнул рукой и изрек:
— Живите с Богом, дети.