– Почему ограбили именно этот банк? Вы никогда не задавались таким вопросом? Почему Уэстлендский национальный? Почему не банк «Уэллз Фарго» или хранилище в Беверли-Хиллз? В любом случае, в Хиллз можно лучше поживиться, в тамошних банках больше денег. Вы, кажется, сказали, что эти подземные каналы идут по всему городу.

– Да, это так. Я не знаю ответа на этот вопрос. Может, они выбрали банк в центре, потому что хотели иметь полные три дня для вскрытия ячеек, а им было известно, что центральные банки не работают по субботам. Вероятно, только Медоуз и его сообщники могли бы дать ответ. А что мы сейчас ищем в этом районе? В ваших отчетах ничего не говорилось о возможном свидетеле. Свидетеле чего?

Они уже въехали в Голливуд. Улица была утыкана захудалыми мотелями, которые наводили тоску уже на следующий день после своей постройки. Босх указал на один такой под названием «Голубое шато» и велел ей припарковаться. Заведение выглядело столь же угнетающе, как и остальные на этой улице. Бетонное блочное здание образца начала пятидесятых. Выкрашено голубой краской, с синим орнаментом, краска сильно облупилась. Это было двухэтажное строение с внутренним двором, где почти из каждого открытого окна свисали простыни и полотенца. Где интерьер, как было хорошо известно Босху, по омерзительности впечатления соперничал с экстерьером. Где находящиеся в бегах обитатели теснились по восемь-десять человек в комнате и самый сильный забирал себе кровать, а остальные довольствовались местом на полу или в ванне. Ночлежки, подобные этой, имелись во многих кварталах вокруг Голливудского бульвара. Всегда были и всегда будут.

Пока они сидели в фэбээровской машине, глядя на мотель, Босх рассказал ей о недописанных каракулях, которые обнаружил на трубе поблизости от резервуара, и об анонимном звонке в службу спасения. Он пояснил, что убежден: голос идет в комплекте с найденным баллончиком краски. А его владелец – Эдвард Нис, известный также под кличкой Шарки.

– Эти малолетние бродяги образуют уличные клики, – сказал Босх, выходя из машины. – Не то чтобы банды в полном смысле. Скорее, для самообороны и прокорма. Согласно досье из нашего отдела, занимающегося уличными группировками, команда Шарки последние месяца два околачивается здесь, в «Шато».

Закрыв дверь машины, Босх заметил, что впереди к тротуару подкатила и остановилась другая машина. Он окинул ее быстрым взглядом, но не узнал. Ему показалось, что он заметил внутри две фигуры, но машина была слишком далеко, чтобы с уверенностью сказать: это Льюис и Кларк. По мощенной плитами панели Босх двинулся к разбитой неоновой вывеске, в контору мотеля.

Там он увидел старика, сидящего за стеклянной перегородкой с выдвижным поддоном у ее основания. Человек читал свежую газету из Санта-Аниты. Он не оторвал от нее глаз, пока Босх и Уиш не подошли к стеклу вплотную.

– Да, офицеры, чем могу служить?

То был изнуренный жизнью старичина, чьи глаза давно отказались интересоваться чем-либо, кроме возможности поживиться. Копов он чуял еще до того, как они включали свои сирены. И усвоил, что лучше давать им, что требуют, без лишнего шума.

– Парень по имени Шарки, – сказал Босх. – В каком он номере?

– В седьмом, но сейчас его нет. Кажется. Когда он дома, его мотоцикл всегда стоит здесь, в холле. А сейчас мотоцикла нет. Значит, он ушел. Скорее всего.

– Скорее всего. А кто-нибудь еще есть в седьмом?

– Конечно. Кто-то всегда бывает.

– Первый этаж?

– Угу.

– Есть задняя дверь или окно?

– И то, и другое. Раздвижная дверь сзади. Очень дорогая, не хотелось бы менять.

Старик потянулся к щитку с ключами и снял ключ с крючка под седьмым номером. Положил на выдвижной поддон в стеклянной перегородке, разделяющей его и Босха.

Детектив Пирс Льюис обнаружил в своем бумажнике квиток от банкомата и стал прочищать им между зубами. Во рту у него был такой привкус, словно где-то там застрял кусок сосиски от завтрака. Он двигал карточкой из плотной бумаги туда-обратно, пока зубы не показались ему чистыми. Потом недовольно причмокнул языком и губами.

– Что такое? – спросил детектив Дон Кларк. Он знал наизусть все нюансы поведения своего напарника. Ковыряние в зубах и причмокивание губами означали, что тот чем-то обеспокоен.