— Фройляйн! Бросьте свое оружие!
Ножницы звякнули об пол.
— Ползите внутрь! Быстрее!
Женщина подчинилась.
Какая-то мелочь зацепилась за сознание оберштурмфюрера. Что-то совсем незначительное…
— Встаньте!
Солдаты подскакивают к ней, но медсестра делает протестующий жест — сама! И вправду, опираясь на стену, она медленно приподнимается, движением головы откидывает назад волосы, закрывающие ее лицо…
А она ничего!
Сквозь грязь и копоть от сгоревших шинелей можно разглядеть ее лицо — очень даже миловидное!
И совершенно незнакомое.
И… русские сапоги на ногах…
Мориц похолодел. Ставшие неожиданно тяжелыми руки, медленно потянули вверх автомат…
А девушка совершенно неожиданно… улыбнулась.
И от этой улыбки в груди у эсэсовца все вдруг оборвалось — так улыбается смерть…
В обеих руках у нее вдруг, как по волшебству, появились пистолеты. Последнее, что услышал в своей жизни оберштурмфюрер, был звук удара пули о височную кость…
Находившиеся в комнате солдаты умерли почти одновременно — выстрелы слились в одну короткую очередь, словно кто-то нажал на спуск автомата.
Сменив магазины, Котенок внезапно рыбкой нырнула назад — на улицу. Упала на землю и быстро откатилась в сторону.
Бух!
Из двери вылетел клуб дыма, пронизанный осколками разорвавшейся гранаты.
Кувырок!