И если в РСХА эту информацию восприняли как лишнее подтверждение эффективности своей (в смысле — местной группы ГФП) работы, то вот у другого адресата на этот счет имелось свое мнение — в корне отличающееся от такового в РСХА.
По узкой улочке, совсем недалеко от казарм, неторопливо продвигалась парочка — пожилой мужчина, почти старик, и молоденькая девушка. По-видимому, старику было трудно идти, он периодически останавливался и присаживался — благо тут было где присесть. Возле палисадников частенько попадались скамеечки, а кое-где обгорелые бревна — остатки разбомбленных еще в сорок первом году домов. На одно из них и присел старик перевести дух. Пощупав гладкий подбородок, молча сплюнул в пыль.
— Вот, ети ж их мать-то, на старости лет бороду сбривать пришлось… И ладно бы из-за кого дельного — из-за фрицев! Стукнула ж кому-то моча в башку — бороды брить! Какой я теперь дед-то — без бороды?
— Да не волнуйтесь вы так! Мы-то вас все равно так зовем — и звать будем!
— Да стыдно мне! Сколько лет в нормальном виде проходил — и нате! Не понимаешь ты мужской красы, пигалица… молодая ишшо…
— Так ведь…
— А скажи-ка мне, щебетунья, отчего я именно тут присел?
— Ну… Поворот здесь рядом…
— И?
— Машины скорость сбросят.
— Правильно мыслишь! А еще?
— М-м-м… стена напротив.
— И толку нам с того?
— Если заряд там поставить… Волна от стены отразится, да назад и ударит.
— Ну… где-то так. Еще что? На этой стороне где?
— В кустах? Невысокие они…
— А сижу я на чем?
Той же ночью незаметные тени, пробравшись на неохраняемую улицу, тихонько уволокли оттуда одно из бревен. Это было совсем нетрудно сделать — патруль тут проходил раз в час и не слишком-то утруждал себя работой. В городке и раньше было не слишком шумно, а уж сейчас… после фактического отступления местного партизанского отряда…