— Они в башне! Быстрее, не дайте им опомниться!
Отряд, словно живой таран, двинулся по двору — целеустремленный, мощный, смертоносный. И…
Какой-то неуловимый миг — и все это рассыпалось.
Кто-то решил взять меч помощнее, оставшийся без хозяина. Кто-то склонился подобрать заговоренный оберег. Кто-то стягивал перстень с пальца обрубленной руки…
Был отряд воинов — и вот уже стая мародеров.
— Черт бы вас побрал, не сейчас! — крикнул чароплет. — Добейте их! Иначе они запалят костер! Дым предупредит соседнюю заставу! Сюда пришлют подкрепление!
Но они не слушали.
Они уже забыли, ради чего шли сюда. Они забыли, что где-то гибли их товарищи. Они лишь видели ничейное оружие, амулеты, золото, одежду…
Две эльфийки — высокие, холеные, умопомрачительно красивые — грызлись за украшения с останков какой-то воительницы. Сцепились как последние базарные торговки. На прекрасных, пока неподвижны, лицах — гримасы озверелых идиоток. И все их движения — неказистые, враскорячку, как у разжиревших свиней, всю жизнь не высовывавших носа из хлева…
Огромный воин убрал мечи в ножны, привалился к стене и сполз на землю, словно потерял сознание. Его здесь уже не было.
Остальные кто рылись в вещах мертвых, кто замерли посреди двора, как тупые овцы, и лишь смущенно косились на чароплета. Но вперед не шли. Ждут остальных. Они смелые — только когда их много. Стаей они смелые!
Чароплет сам не заметил, как сжались кулаки. Ногти врезались в кожу, теплые струйки потекли по ладоням. А изнутри — накатывала жаркая волна ярости.
— Хватит! — рявкнул чароплет. — Хватит обсасывать трупы, вы! Займетесь этим потом!
Но никто, конечно же, не послушался. Слишком тупы, чтобы гнаться за аистом — если у них под ногами трупик синицы…
— Хватит!!!
— Да не ори ты, коротышка…
Это сказал настоящий великан, с тяжелым боевым молотом. Увешанный амулетами, доспехами и кинжалами, как лоток торговца. Но тупой, как чурбан.
Волна ярости накрыла чароплета с головой. Он еще сам не понял, что делает, — а пальцы уже привычно ткали в воздухе невидимый узор руны.
И когда он понял, что делает — он не остановился.
Лишь усмехнулся.