— Подумать только — люди перестали читать приличные книги! — возмутилась она в спину уходящей медсестре, по — прежнему не обращая внимания на собственную дочь. — Ничего удивительного, что наша медицина находится на столь невысоком, практически плачевном уровне! Я вообще поражаюсь, как таких людей могут допускать работать в больницах!

— Вероятно, для профессии медсестры медицинские справочники важнее произведений в жанре «хоррор», — огрызнулась Сильвер, вылезая из кресла.

— Для образованного интеллигентного человека важны любые книги! — отрезала Вероника. — Ну, что ты копаешься? Нас, между прочим, ждет магнитка — такси!

Не дожидаясь дочери, она развернулась и на крейсерской скорости покинула больничный холл, в котором ее только что страшно оскорбили.

Как ни странно, приезд матери заставил Сильвер собраться и начать шевелиться. Когда она проходила мимо стойки, за которой работала уже знакомая ей женщина — медсестра, та смущенно улыбнулась и слегка пожала плечами: мол, извините, что выдернули вашу почтенную родительницу из уютного дома. Наверное, многие мамы и папы, чьи дети волей судьбы оказались прошедшим вечером в «ДиЭм», дорого бы дали за то, чтобы им позвонили из клиники и предложили забрать сына или дочь домой, но только не Вероника Суздальцева.

В большом приемном холле толпились люди, которые все время пытались что‑нибудь узнать у врачей, кто‑то плакал навзрыд, кто‑то пытался кого‑то утешать. Кошмар, который закончился для Сильвер, для некоторых только начинался. Родители, братья и сестры, друзья пострадавших — все выглядели напуганными и подавленными. И это еще те, кому повезло, ведь многим уже бесполезно выжидающе спрашивать врачей: «Ну что? Как там наш?» Слишком большое количество людей никогда уже не увидит «своих», оказавшихся в злополучном «ДиЭм». За один вечер клуб унес множество жизней, разом перекрыв все «достижения» последних космических экспедиций.

Темно — синий силуэт городского магнитотакси оказался припаркован рядом с красной полосой для служебного транспорта — обычно чужаков сюда не пускали, но этой ночью для тех, кто привозил родственников пострадавших, видимо, сделали исключение. Поскольку такси выглядело дорогим, а других поблизости не наблюдалось, Сильвер поплелась к нему, не сомневаясь, что госпожа Суздальцева уже ждет дочь, попавшую в неприятную историю, внутри магнитомобиля. Скользнув внутрь, она тут же нарвалась на недовольство родительницы.

— Тебя только за смертью посылать! — фыркнула Вероника, гневно сверкнув глазами. — Между прочим, твои фокусы меня от работы оторвали! Ты могла бы и с большим уважением относиться к тому, чем занимается твоя мать!

— Извини, мама, — покорно пробормотала Сильвер — ей не хотелось сейчас лишний раз нарываться на скандал, до которых Вероника была большая охотница. — Я просто очень устала.

— Поехали, — кинула писательница водителю, и тот, в зеркальце заднего вида наградив старшую пассажирку недовольным взглядом, приподнял такси и направил его с парковки.

Несколько секунд мать и дочь сидели молча, даже не глядя друг на друга. Затем, видимо, Веронике стало скучно.

— Может быть, ты соизволишь мне объяснить, что произошло? — брюзгливо поинтересовалась она. — Почему на тебе странная одежда и вообще что ты делаешь среди ночи в клинике? Это, знаешь ли, малоприятно, когда в такое позднее время тебе звонит какая‑то посторонняя женщина и сообщает, что ты должна явиться за дочерью неизвестно куда! Между прочим, у меня слабые нервы и сердце, а от таких известий недолго и инфаркт получить! Или тебе бы понравилось, если бы мне пришлось лечь прямиком в эту же клинику?

Сильвер невольно подумала, что, будь рядом Камилла, она бы наверняка отметила, что сердце у госпожи Суздальцевой на зависть любому толстокожему носорогу, а нервы по толщине могут поспорить со стальными канатами. Это было очень похоже на Веронику: она, наверное, осталась единственным человеком на «Одиннадцати», который понятия не имел, что произошло в «ДиЭм». Витранслятор для нее был лишь аппаратом, на котором можно было прокручивать старые фильмы «для вдохновения», а не смотреть, например, новости. Аудиотранслятор великая писательница и вовсе считала бесполезной придумкой человечества, поскольку на нем «заказать» вдохновляющую для нее музыку было нельзя. Ничего удивительного, что она до сих пор пребывала в неведении относительно того, зачем ее дочери понадобилось тащиться в больницу.

— «ДиЭм» сгорел, — коротко известила заботливую родительницу почтительная дочь. — Не знаю, весь ли, но тот зал, в котором мы выступаем, сильно пострадал.

— Ужасно! — Вероника всплеснула руками, и глаза ее возбужденно заблестели. — Так ты была, так сказать, в эпицентре пожара?! Скорее, скорее расскажи мне, как тебе там все показалось! Мне это очень пригодится в работе — в одном из следующих романов у меня главная героиня как раз чудом спасается от ужасного пожара, где едва не погибла!

— Как‑нибудь в другой раз, мам, — Сильвер почувствовала, как к горлу подступает тошнота. — Не сегодня, хорошо?

— Там были трупы? — Вероника, сияя вдохновенным лицом, словно не услышала слов дочери. — Обугленные или пылающие люди? Они кричали? Может быть, кто‑то пытался отрубить себе горящую руку или ногу?

Сильвер поймала на себе сочувственный взгляд таксиста и торопливо выдернула из кармашка на дверце пакет, предназначенный для пассажиров, которых укачивает в магнитомобилях. Весь вечер и половину ночи она держалась, а сейчас едва успела поднести мешочек к губам, как взбунтовавшийся желудок исторг из себя вчерашние обед и ужин.

— Фи, Сильвер, что за манеры?! — возмутилась Вероника, брезгливо поморщившись. — Ты могла бы как‑то лучше контролировать свои физиологические реакции! Иногда у меня такое ощущение, что ты не моя дочь!

— Я тоже порой так думаю, — пробормотала Силь, осторожно складывая пакет в предусмотрительно выдвинутый контейнер переработчика мусора.