– С другой стороны, нас там ждут. Я уверен, там будет лучше, чем здесь.

– Эй, Павел, посмотри на небо.

– Что там? Солнце. Я устал от него.

– Это не просто солнце. Это восход. Павел, скажи мне, сколько восходов и закатов видел ты?

– Я…я не помню… я никогда не считал…

– Может, потому, что считать было нечего?

– Может.

– Когда я пошел с тобой, я думал, что сдохну где-нибудь в лесу. А теперь… смотри как все обернулось… на арене Колизея… под восходящим солнцем. У нас было много запретов в этой жизни, друг. Но умереть красиво нам никто не запрещал. – Артур закашлялся. – Черт, вот оно… пришло. Эй, Паша! Передавай Лорел привет. Паша… Всегда смеялся, когда она тебя так называла. Так мило! Павел… звучит по-баронски. А это… так мило!

– Артур!

– Встре-тимся…кх, кх… там…

– Артур! Друг! Артур! – Павел пытался дозваться до него, но не мог. Он понял, что остался здесь один. Он даже не думал, что рядом лежал Император. Он впервые за всю жизнь не думал о нем. Он думал о дочери. Он попытался встать, но у него не получилось, тогда он перевернулся на живот и нашел глазами дочь. Он пополз к ней, не зная, сможет ли. Но он хотел быть рядом с ней. Император услышал это и сел, облокотившись на один из трупов своей охраны, смотря за тем, как Павел тянется к своей дочери. Сантиметр за сантиметром, он медленно приближался к ней. И когда он, наконец, добрался до нее, то постарался сесть. Сквозь жуткую боль и бессилие он все же смог это сделать. Он обнял свою дочь, поглаживая её рукой по голове, а затем просто крепко прижался к ней, обхватив обеими руками. Император смотрел на все это со слезами на глазах. Его отец никогда так не обнимал его, даже когда они оба были живы.

Павел вспоминал, как его дочь говорила ему о рае. Он надеялся, что она не ошиблась. В конце концов, если здесь есть ад, то где-то должен быть рай. В любом случае, он будет рад ее видеть. Плевать где. Рай, ад, или просто неведомая хрень. Только бы встретить их всех.

Да, он был еще жив, но за жизнь уже не боролся. Он устал. Он смотрел на небо с надеждой, что, быть может, хоть теперь он обретет нормальную жизнь. Он и его семья. Я не часто обращал внимание на небо, думал он. Даже и не вспомнить, когда я наслаждался полетом облаков в последний раз, а уж тем более светом солнца. Именно наслаждался. И сейчас, смотря на него, мне казалось, что мы друг напротив друга – мятежный человек и такой спокойный желтый шар, который только проснулся и идет делать свою работу. Две противоположности. И, тем не менее, нам было так хорошо вместе.

Я часто слышал, как люди ругали, проклинали небеса, за всю их боль. Чего греха таить, я и сам так делал. Но разве небо в чем-то виновато? Мы сами дошли до этого, сами выбрали смерть. Мы слишком любим мнить себя жертвами. Возможно, для этого мы и выдумали Бога. Чтобы лишь оправдывать свои преступления его волей, или чтобы всегда было кого винить, если мы вдруг ощутили страдание, причина которого – лишь мы сами.

Мы изжили себя как вид, мы пришли к закату. Да, Артур, одному закату я определенно был свидетелем.

Глаза Павла медленно закрывались и он тихонько стал заваливаться на бок. Где-то в подсознании пытаясь бороться с этим, он аккуратно опустился на землю. Казалось, он просто уснул. Они с дочкой просто устали и уснули, доверив себя друг другу. Скоро они вновь проснутся, чуть дальше отсюда, где солнце так не жарит, где не гремят пули, где нет ни капли крови. Где Артур, Лавров, Лорел и Макс. И они вдвоем.

Жестокость истребила человечество, Изхелл был последней попыткой спастись, но Император дал ему лишь один возможный исход: оказаться одной из самых кровавых в истории человечества гробниц для них же. Порой казалось, что даже невыносимая жара не сушила землю – бесконечные слезы не давали ей засохнуть.

Император с грустью смотрел на все вокруг. Он не мог поверить, что все кончилось вот так. Роняя слезы, он закрыл глаза. Он больше не мог это видеть. Теперь он не знал, что делать. Он остался один. Все либо погибли, либо ушли. Он понимал, что у него нет шансов выжить в лесу. Да и не больно то хотелось. Ему был нужен его город, его бездна, в которой он был готов затеряться до конца дней своих. Он больше не видел для себя будущего. Он заметил, как солнце стало теряться за тучами, словно в подтверждение его мыслей. Что ж, рано или поздно, он знал, что все кончится так. Он крутил пистолет в своих руках и, казалось, смотрел на него как на спасение. Или, быть может, как на что-то неизбежное. Лучше уж умереть в своем городе. К тому же, на арене, в самом его сердце. Закрыв глаза, он тихо проговорил:

– Так нельзя… Я не смогу так жить… Они… Все у меня забрали. – И посмотрев в сторону Павла, добавил. – Надеюсь, там ты меня не найдешь.

Этот выстрел как гром раздался посреди смертельной тишины, словно вызывая за собой дождь. Капли стали быстро приземляться на землю, орошая все вокруг. Кто знал, что дождь вызывается именно так. А может, это просто слезы.