— Пожалуйста, не верь во всякую хрень, которую рассказывают синегубые голодранцы, живущие в пустыне и жрущие собственные экскременты. Хорошо?

— Во-первых, Реджи, после окончания войны мы обязуемся называть «синегубых голодранцев» сааксцами, — заметила Сабрина. — Во-вторых, большинство из них живёт в джунглях. И, в-третьих, технически мы тоже едим собственные экскременты. Смотри-ка, хоть в чём-то я умнее тебя.

— Есть огромная разница между тем, чтобы жрать своё дерьмо, и расщеплять продукты жизнедеятельности на атомы, чтобы затем использовать их для создания готовой к употреблению еды, — тут же педантично парировал Кински, поправив чёрные очки. С его волос посыпалась перхоть. — Как бы там ни было, Лиз, ты хоть знаешь основные постулаты их религии? Табу? Ты представляешь себе, что, по мнению этих говнюков, люди, имеющие аугментические протезы, отправятся в ад? То есть любой солдат, проливавший кровь во имя сохранности Первого Города и потерявший конечность на войне, будет гореть в дьявольских котлах всю оставшуюся бесконечность. Это же оскорбительно, чёрт возьми.

— Полегче, Реджи, — вмешалась Сабрина. — Она же ещё почти дитя. Послушай, Лиззи, скажи мне их имена, и я сделаю так, чтобы они больше к тебе не приставали, хорошо?

Елизавета отчаянно замотала головой. «Отличный знак, — с некоторым облегчением подумала Сабрина. — У сестрёнки всё-таки есть хоть какая-то гордость».

— Почему ты не хочешь моей помощи? Собираешься справиться с ними сама?

— Я не помню их имён, — пробормотала Елизавета.

«Приехали».

— То есть ты хочешь сказать, — стиснув зубы, сказала Сабрина, — что ещё даже не познакомилась с ними?

— Я усмотрел среди них Веру из Дома Сигурд, — раздался голос за спиной Сабрины. Девушка обернулась и увидела Грегори, тащившего под руку Дэниела. Из-под светлых вихров пятнадцатилетнего третьекурсника весело взирали на мир горящие серые глаза, тонкие, почти что женские губы растянулись в наглой улыбке. — Седоволосая такая, с вздёрнутым носом. Та ещё сука. Судя по всему, она у них заводила. Ещё была Ромита Кармайн и Солейл Фортескью.

— Почему ты не помог сестре? — холодно спросила Сабрина. Грегори аккуратно усадил Дэниела за стол, погладил бакенбарды, которыми так гордился, и сказал:

— Я не вмешиваюсь в разборки тринадцатилетних соплячек. Будто мне больше заняться нечем! И вообще, сестрёнка, я тащил твоего… нет, нашего друга, сюда.

— Спасибо, что помог, — произнёс Дэниел, растянув губы в улыбке. Кинув на Сабрину хитроватый взгляд, он послал ей воздушный поцелуй. — Ты хороший друг. И не слушай старшую сестру, от её «советов» потом бока болят.

Сабрина поймала себя на том, что с непреодолимой нежностью рассматривает синяки, которые оставила на лице Дэниела. Последнее время, когда Роско находился рядом, ей всё меньше и меньше удавалось себя контролировать. Сабрина отдала бы всё ради спокойной минутки, без чужих глаз, которую провела бы в крепких объятиях Дэниела. Он притягивал её как магнит железо, и принцесса начала побаиваться, что когда-нибудь не сможет сопротивляться.

Поймав её взгляд, Роско покраснел под синяками и начал фальшиво насвистывать.

— Да не благодари, — сказал Грегори, не обращая ни на кого внимания. — Ох, кишки Освободителя, как же жрать-то хочется.

— Попрошу больше не богохульствовать, — укоризненно заметил Реджи, махнув рукой в сторону Грегори. Хоть они и были одного возраста, Реджи казался бесконечно умнее брата Сабрины. — В конце концов, у нас за столом первокурсница, которая ничего не знает ни о Божьем Порядке, ни о вере в Отца. Дурной пример подаёшь. А вы, господа четверокурсники, подумайте о проблемах Елизаветы, а не о себе. Вы сами когда-то были такими.

— Хорошая речь, Реджи, — заметила Роуз. — Ещё бы ты на Отца так откровенно не срал, вообще была бы прекрасная. Ну и если бы помылся перед этим.

Реджи смущённо кашлянул, погладив сальные волосы. Прыщи загорелись алыми фонариками.

— Мы можем рассказать родителям девочек, что они над внучкой короля издеваются. Вот потеха будет, — сказал Грегори, с аппетитом уплетая зелёный «суп» и громко чавкая.