— Возьми сумку, надень на плечо, руки на затылок, — приказал Павел деловитой скороговоркой.

Уткин повиновался. Похоже, он все еще был оглушен выстрелом и не соображал, что происходит.

— Теперь к дороге.

Они зашагали по мокрому травянистому полю к шоссе. Из-за поворота, со стороны города возникла пара белых размытых лун. По мере приближения луны сблизились, слились в одну, сплюснутую с боков, а потом растаяли: автомобиль промчался и исчез в туманной мгле.

Когда, перепрыгнув через кювет, встали на обочине, Павел спросил:

— Как рука?

— Ишь, заботливый! — неожиданно окрысился Уткин.

— Я за тебя головой отвечаю, — сказал Павел. — Так что не выпендривайся. Куда попало?

— Ниже локтя.

— Кость?

— Не знаю.

— Болит?

— А пошел ты!

— Ну-ну, полегче, шустряга, — оборвал его Павел. — Прошу прощения, я вас, кажется, задел... А вообще-то ты сам виноват.

Вдали замаячило белесое овальное пятно — машина в сторону города.

— Не остановится ведь, чертяка. Место темное, два мужика, — сказал Павел самому себе и повторил: — Нет, не остановится...

Пятно раздвоилось. По хрустящему шороху рубчатых шин можно было определить, что приближается грузовая.

— Ну-ка, давай на середину. — Павел встал на полустершуюся осевую. Уткин стоял чуть сбоку. Левую руку он держал на затылке.

Фары надвигались быстрее, чем можно было ждать. Казалось, машина не успеет затормозить, сомнет их. Сощурив глаза, чтобы не ослепнуть, Павел вытянул левую руку, показывая ею на Уткина, а правую вскинул вверх и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Грузовик остановился.

— Вот, молодец, ничего не боится, — с удовольствием сказал Павел и, не выходя из полосы света, крикнул шоферу: — Слушай, милый, я из Комитета госбезопасности.