- Как и золотые монеты.
- А то!
Стоявший с края первой шеренги русоволосый парнишка с простодушным выражением лица робко спросил.
- Нам в дом новый котёл надо бы. Можно будет его взять или тоже в этот... фонд обороны?
- Котёл можно,- благосклонно разрешил уполномоченный.
Бойцы загомонили, живо обсуждая, кто какие предметы обихода видел у контрабандистов. Один припомнил керосиновую лампу, другой -- переносную железную печь, третий -- серебряные ложки. Воинский строй, и без того весьма сомнительный, грозил совсем уже распасться, так что Перекуров-Ясенев, повернувшись к Шнуру, выразительно глянул на него. Тот понял правильно.
- Товарищи бойцы!- воскликнул он.- Минутку внимания. Товарищ старший уполномоченный ещё не закончил!
Гомон постепенно стих ичоновцы более-менее восстановили строй.
- Товарищи бойцы!- на этот раз уполномоченный подпустил в свой голос каплю раскалённого революционного металла.- Наша партия большевиков, во главе с товарищем Лениным, вождём и учителем всех угнетённых трудящихся, ведёт народв светлое будущее. Мы должны беспощадно разбить тёмные силы и совершить экспроприацию экспроприаторов!Только тогда, когда во всём мире восторжествует пролетарская революция, рабочие и трудовое крестьянство освободятся от гнёта капитала!
Один из чоновцевповернулся к своему соседу,с виду поинтеллигентнее прочих, и спросил шёпотом: - Васёк, а шо такое "экспроприация"?
- Это когда ты жрёшь от пуза и каждая баба тебе даёт,- с видом знатока ответил Васёк.
- Ооо!- широко раскрыл глаза тот, и стал слушать речь нового командираещё внимательнее.
Перекуров, тем временем, прошёлся по контрреволюционерам, анархистам, белополякам, Врангелю, Колчаку,Юденичу,генералу Корнилову, указал на историческую обречённость старого строя и необходимость поддержания партийной дисциплины; призвал не поддаваться на провокации несознательных элементов и крепить революционное единство пролетариата и трудового крестьянства. Затем он перешёл к международной обстановке, осудил Чемберлена, Ллойд-Джорджа, американского президента Вильсона и кровопийц-банкиров лондонского Сити. Впрочем, заметив, что слушатели начали скучать,онперешёл на более актуальные темы жратвы, баб, и выпивки.После чеговернулсяк политическому моменту.
- Мы должны, товарищи, образно говоря, подняли на вилы эксплуататоров трудящего класса,- гремел он.- На вилы, под тесаки, ножи, кинжалы, топоры!Рубить им бошки!И не только нашихкапиталистов-эксплуататоров, но и зарубежных, которые хотят грабить нашу родину!Но мы не позволим, чтобысолдаты НАТО топтали нашу землю! Сотрём их всех в радиоактивную пыль! Разожжёмна горе всем буржуям мировой пожар!
Когда полковник выдал про радиоактивную пыль исолдат НАТО, глаза у комиссара Митьки Шнура стали совсем как блюдечки, и оратор, поняв, что переоценил интеллектуальный уровень своей аудитории, решил снизить накал страстей.
- Итак, значится, вот как обстоят дела,- откашлявшись, продолжил он.- Во-первых, жратва, во-вторых,выпивка, в третьих, бабы...
Произнося свою речь, бывший российский полковник одновременно отслеживал реакциюслушателей, высматривая перспективные кадры.К сожалению, большинствочоновцев в самыекритические моментызевали, чесались, в общем, проявлялиполитическую несознательность и даже, можно сказать, оппортунизм.
Его внимание привлёк смуглый черноволосыйнебритый парень, стоявший в середине второй шеренги. Как и все, он пропускал мимо ушей революционные фразы, как и все,оживлялся, слыша про баб, жратву и выпивку, но, в отличие от других,его глаза начинали странно поблескиватьпри упоминании ножей, топоров и усекновенииголов капиталистов-эксплуататоров. Перекуров решил взять его на заметку.
Ещё раз помянув жратву,выпивку ибаб, старший уполномоченный ГубЧеКа закончил свою речь короткой здравицей в честь товарища Ленина и всемирной революции.
Когда наступила тишина, комиссар Митька Шнур, кое-что повидавший в своей матросской жизни, сначала ошалело мотнул головой, а потом неистово зааплодировал. Другие бойцы тоже захлопали, замахали будёновками, застучали винтовками о землю -- в общем, стали различными способами выражатьодобрение.