Маша решила не подходить к телефону в течение следующих двух часов, вернулась во двор снять с веревки вещи. Случайно взгляд ее упал на щель между металлическими секциями забора. Кто-то смотрел в эту щель, откровенно, нагло глазел, пуская сигаретный дым.

Маша автоматически отметила, что ворота заперты. Ключ висел там же, на крючке. Двор был отделен от улицы высоким металлическим забором с узкими просветами между квадратными секциями.

«Высота забора около двух метров, – быстро соображала Маша, – перелезть сложно, но при желании можно. Соседние участки справа и слева отгорожены таким же забором, домов не видно, только крыши торчат. Есть там кто-нибудь или нет – неизвестно. Калитка за домом!» – спохватилась она.

За дом Маша еще не заглядывала, но помнила из записки Вадима, что там есть калитка, ведущая к пляжу. Что лучше сделать сначала? Сбегать проверить, заперта ли калитка, или?..

Тот, кто глядел в просвет, загасил сигарету и продолжал наблюдать за Машей, даже не пытаясь спрятаться.

Шагнув к забору, она произнесла громко и решительно:

– Добрый день. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Не ответив ни слова, человек исчез, скрылся за металлической секцией. Но не ушел совсем, Маша чувствовала, он здесь.

– Да вы не прячьтесь, не стесняйтесь, – продолжала она, – может, у вас проблемы какие-нибудь?

Из дома послышался телефонный звонок, но Маша подходить не собиралась, два часа еще не прошли.

– Не хотите разговаривать, не надо, – в последний раз обратилась она к человеку за забором, – уходите отсюда! Подглядывать стыдно!

Разумеется, ей ничего не ответили. А телефон в доме продолжал нудно тренькать.

Забор за домом был точно таким же высоким, металлическим. За ним, совсем близко, слышался шум моря и веселые гулкие голоса с пляжа. Калитка оказалась запертой. И ключ торчал изнутри.

Маша вернулась в дом, заперла дверь, проверила, все ли окна закрыты на задвижки. День был очень жаркий, вскоре в закупоренном доме стало нечем дышать, но Маша решила не открывать ни одной форточки и никуда не выходить. Во всяком случае, до тех пор, пока не поговорит с Вадимом.

Она нашла утюг и гладильную доску, не спеша перегладила все вещи, вымыла со стиральным порошком тряпочные китайские тапочки. Она только сейчас вспомнила, что в сарае, кроме мыла и зубной щетки, осталась валяться ее маленькая сумочка. Ладно, не жалко. Сумочка старая, совсем дешевенькая, из кожзаменителя. Что там было? Документы взял Вадим, это она помнила точно. Что еще? Щетка для волос, зеркальце, тюбик гигиенической губной помады, в общем, мелочи...

«Там мог быть мой читательский билет, из Театральной библиотеки! На билете обо мне написано практически все: фамилия, телефон, домашний адрес, серия и номер паспорта, название института, курс. Однако зачем так много знать о человеке, которого они и человеком-то не сочли, хотели изнасиловать и использовать в качестве бесплатной рабочей силы? Один из звонивших назвал меня по имени. Вряд ли Вадим успел предупредить кого-то, что здесь гостит некая Маша. И тем более вряд ли он стал бы предупреждать этого „друга“ с кавказским акцентом...»

Телефон зазвонил опять. Прошел всего час. Маша трубку не взяла, но все время, пока звучало назойливое однообразное треньканье, сидела, стараясь не дышать, будто маленький кнопочный телефон – живое, чрезвычайно злобное и опасное существо.

Когда звонки наконец затихли, ей удалось успокоиться и собраться с мыслями. «Допустим, Вадим все-таки предупредил этого „друга“, но в таком случае он должен был сказать „другу“ и о суточном дежурстве. Если „другу“ известно, что доктора сутки не будет дома, зачем он звонит сюда, а не в больницу?»

И тут послышался настойчивый автомобильный сигнал. Судя по звуку, машина стояла у самых ворот.

– Как мне это надоело! – громко вслух сказала Маша. – Чего они от меня хотят? Выманить из дома? Когда я выходила во двор, на меня просто смотрели, не трогали. Еще раз хотят посмотреть? Нервы треплют?