Книги

Чай из пустой чашки

22
18
20
22
24
26
28
30

Но до нее не дошло, что для выхода ей совсем необязательно ехать в лифте до первого этажа.

Выйдя из здания, она оказалась в самой гуще уличной потасовки.

Волки исчезли, но ранее пустая площадь кишела кричащими, бегущими, толкающимися людьми, они метали мебель и другие предметы из разбитых окон здания, может даже из воздуха, как ей показалось. Разбитые машины были перевернуты и горели. Может быть, это возводят новые дома для популяции саламандр, думала она, находясь в ступоре, в поисках безопасного прохода.

Выход. Молодец, прямо Эйнштейн. Попробуй Exit. Она чувствовала себя полной дурой. Понятно, почему Боди Сатива отказалась иметь с ней дело. Она не просто тормоз, она — дура. Намеренный риск ничем не лучше необдуманной шалости. Она не могла вжиться в роль даже для простого сбора информации об убитом. И бродит всюду замаскированная под жертву. Чем больше она об этом думала, тем большей профанацией ей все это казалось. Уж лучше ждать сведений от Боди Сативы по электронной почте, хотя она не слишком доверяла Сативе. Ничего общего ИР не имела ни с чьей жизнью, настоящей жизнью. Так как она могла касаться смерти парня? Или семи других смертей?

Она шагнула из относительно спокойного вестибюля как раз в тот момент, когда бутылка с зажигательной смесью пролетела у нее над головой и вдребезги разбилась над ней о стену, рождая вполне ощутимую волну пламени. Эффект жара был весьма реалистичен — она могла поклясться, что ее лицо покраснело. Защищаясь, она подняла руку вверх и отвернулась.

Ей потребовалась целая секунда, чтобы осознать удар от падения ее тела на землю. Толчок в верхнюю область груди был так силен, что ноги вылетели из-под нее и она упала спиной на мостовую. Больно, как в реальности. Она подумала, что столкнулась с одним из мятежников и программа произвела логичный результат. Но над ней возник полукруг ухмыляющихся физиономий, и когда Константин попыталась подняться и восстановить дыхание, она не могла в это поверить: из всего чертова многообразия, что могло бы с ней произойти в этом нелепом сценарии, она пришла и запустила наименее правдоподобный.

Прежде чем она успела вызвать помощь, ее схватили за ноги и стали перекидывать по кругу, словно она была мячиком в настольном пинболе. Все еще не придя в себя от удара, Константин попыталась их рассмотреть, но все слишком быстро двигались. Коктейль Молотова, взорвавшись за спинами нападавших, осветил окружающее, и она рассмотрела других: некоторые люди наблюдали в свете пожара, как ее обидчики играют с ней.

В помощи должно быть хоть что-то для спасения, подумала она, защита какая-нибудь, самозащита, хоть что-нибудь. Плохо, что она не подумала об этом раньше и не позаботилась о предосторожностях. Она представила, как Боди Сатива над ней смеется. Невежа… Невежа. Думала, что ты здесь в безопасности со своими липовыми намерениями. Сюрприз, моя дорогая, мы все здесь сложными намерениями.

Теперь они перекидывали ее жестче, шлепая и толкая, и боль была слишком настоящая. Это не техника передавала какие-то ощущения, они были слишком подлинными. Она стала предполагать: может, у Томоюки Игучи была предрасположенность к мазохизму, и он получал удовольствие в образе Шанти Лав.

И вдруг… она подумала, не по-настоящему ли это происходило. Может, Шанти Лав тоже не понимал, что происходящее на берегу Гудзона — реальность, пока не стало слишком поздно, и он уже не чувствовал, что течет настоящая кровь вместе с виртуальной, даже если он видел, может до самой смерти, виртуального врага, пришедшего украсть его персонаж. Но зачем!

Нога подвернулась, когда она попыталась встать и пойти. Один из нападавших кинулся за ней, она увернулась и бросила файл помощи на землю рядом с собой.

На этот раз промежутка с кошачьим изображением не последовало. Книга открылась на картинке с нарисованным страшным монстром, который, как она поняла, был талисманом защиты. Она потянулась к нему, но нападавшие вырвали книгу у нее из рук.

Слишком поздно, поняла она: каталог со своими сокровищами в виде ярлыков — местная валюта — был их главной целью. Она стала медленно подниматься, но ей ударили по животу тяжелым ботинком, и Константин опустилась обратно.

Кто-то склонился над ней, и она близко-близко увидела лицо, в котором неудачно сошлись тролль и горгулья.

— Эй, ты знаешь, что значит быть опущенным!

Она отпрянула, пытаясь убежать. Они подступили к ней, один из нападавших держал ее каталог, показывая, что забрал все.

Все, кроме одной страницы, которую она держала мертвой хваткой так сильно, что болели костяшки. Другая, настоящая боль, которая появилась из-за неестественно сильного сжатия настоящей руки, тускнела по сравнению с подлинностью, рожденной фальшивой и высококачественной достоверностью костюма, но эта боль была глубже, она исходила от чувств, оставшихся от далеких генетических предков, где реальное и нереальное было жестко разделено.

Они меня убивают. Они убивают меня по-настоящему!

Ей показалось, что она закричала по-настоящему. Что-то происходит там, за пределами шлема и неоэкзо-нервной системы, что-то происходит там, снаружи, может, их много, ей показалось, что в преступлении замешан не один человек, кто-то еще скрывается за этим грязным поступком, может, у них есть сообщники среди персонала, может утомленный Тим Мецер, или замученный Майлз Мэнк, или даже Плешетт — не утомленная, не замученная, а просто сумасшедшая. А может, все вместе. Кажется, что Плешетт и Мэнк ненавидят друг друга там, но не здесь.

Здесь, внутри. Где большие скидки персоналу. Какая самонадеянность и презрение убивать так сразу, после последнего происшествия, да еще детектива, ведущего расследование! Впрочем, идеальная ситуация: напарник слишком боится замкнутого пространства, чтобы прийти на место преступления, а они это знают. Может, еще кто-нибудь со временем, Селестина и ДиПьетро, может, приехав, перепутают все показания, обработают информацию, но Селестина и ДиПьетро слишком заняты с корреспондентом «Журнала», чтобы заметить, как она стала следующим зернышком на легендарной «городской» мельнице ИР. Да, слышали о детективе, убитом при расследовании убийства? Она носилась в поисках глобальных ошибок программы. Да она похлеще целого выводка сумасшедших уродов. Это в округе Колумбия произошло. Жизнь там ничего не стоит. Совсем иной мир.