Третий уровень являлся наиболее массовым для офицеров, так как их абсолютное большинство должно быть сосредоточено именно тут. По командованию он охватывал четыре формации: взвод, роту, батальон и полк. И, соответственно, был представлен четырьмя званиями: поручик, гауптман, майор и полковник. Погоны, впрочем, отдельного офицерского типа Александр вводить не стал, дабы упростить снабжение, а потому на стандартном черном поле размещались пятнадцатимиллиметровые пятиконечные звезды в ряд числом от одной до четырех. В петлицах размещали их же в том же количестве.
Четвертый уровень был генеральским, который охватывал формации бригады, дивизии, корпуса и армии. Соответственно, представлен он был также четырьмя званиями: бригадиром, генералом, генерал-аншефом и маршалом. Отличие по погонам и петлицам от предыдущего уровня заключалось в том, что звезды на погонах были сильно крупнее (двадцать шесть миллиметров), а в петлицах размещался один значок в виде двуглавого орла, введенного на погонах еще осенью.
Пятый и заключительный уровень представлялся только лишь званием генерала-фельдмаршала с одной огромной звездой на погонах (тридцать семь миллиметров) и генеральским орлом в петлице. По командованию он охватывал все уровни выше армии.
Но вернемся к полку. По штатам образца 1864 года он имел огромную для тех времен численность в 4722 человека, из которых 3300 были рядовыми, а 1235 — унтер-офицерами, оставшиеся 187 человек, соответственно, офицерами. По вооружению он тоже разительно отличался от имевшейся в то время традиции. У нового полка имелось 18 орудий, 48 станковых механических пулеметов (митральез), 4047 винтовок и 1067 револьверов, а также 835 лошадей, которые, впрочем, использовались преимущественно как тягловая сила. Очень мощный полк, который по меркам середины XIX века вполне тянул на полновесную бригаду. Впрочем, Александра эта не деталь не смущала, так как ориентировался он на воспоминания о боевом опыте Первой и Второй мировых войн, а не на устаревшие традиции тех генералов, которые не могли никак вырасти из эпохи Наполеоновских войн.
Конкурс желающих записать в этот новый полк был огромен — в среднем около пятнадцати человек на место, поэтому Александр мог тщательно отбирать, ориентируясь на состояние здоровья и разума. Особенно тяжелая борьба шла за офицерские должности, где Саша предъявлял особые требования. Как ни странно, но училище смогло отличиться и выставить часть своих выпускников на унтер-офицерские и командные должности, в значительной степени перекрыв их. Лишь немногие кандидаты со стороны смогли занять позиции выше прапорщика. То есть шли часто с сильным понижением. Впрочем, хорошее денежное довольствие и престиж службы в войсках нового строя, которые себя уже неплохо показали в деле, компенсировали эти удары по самолюбию. Тем более что все наиболее гонористые офицеры сидели по казармам старой гвардии и тихо ворчали, что цесаревич их совершенно вниманием обделяет, возясь с безродными проходимцами. Особенно досталось кавалеристам и артиллеристам, которых Саша поставил вровень с пехотой и остальными родами войск, дабы иметь возможность формировать общевойсковых офицеров уровня от полковника и выше.
К апрелю полк был полностью укомплектован личным составом и вооружением. Винтовки, револьверы, пулеметы, пехотные лопатки, пехотные шлемы и латунные фляжки для воды поставили силами завода «МГ». Остальное снаряжение пришлось заказывать на стороне, озаботившись особенно внимательной приемкой, а заодно предупредив поставщиков, что за брак и попытку обмана будут очень серьезные санкции. Это помогло по крайней мере в первый раз, поэтому полк получился «упакован по полной программе». Как будто подарочный набор.
Единственное недовольство было вызвано у Александра текущим состоянием дел в артиллерийском ведомстве. Дело в том, что лучшим отечественным артиллерийским орудием полкового уровня являлась та самая четырехфунтовая пушка Маевского, с которой он в 1861 году отправился воевать в Америку. И ничего нового никто не придумал. Орудие было неплохим для своего времени, однако для перекрытия полковых потребностей его явно не хватало. Поэтому необходимо было что-то предпринимать.
Посоветовавшись с отцом по этому вопросу еще в феврале, Александр смог получить от него в полное распоряжение Николая Владимировича — конструктора тех самых артиллерийских систем, которые стояли на вооружении полка. Впрочем, Николай Владимирович прибыть сразу не смог, прислав письмо, в котором отпрашивался у цесаревича до середины апреля, дабы закончить начатые еще зимой дела в Михайловской артиллерийской академии. Подобное положение дел давало карт-бланш и самому великому князю, так как с ходу вспомнить все, что он знал об артиллерийских системах, и попробовать это увязать с современным научно-техническим уровнем было не так легко. Поэтому семнадцатого апреля 1864 года в Москве, в кабинете цесаревича состоялась не просто встреча, а целое совещание с обсуждением вполне конкретных вещей. Особенно в свете того, что, кроме Маевского, Александр пригласил еще Обухова, Путилова и Горлова.
Правда, первоначально Саша хотел найти Владимира Барановского и доверить ему разработку нового артиллерийского орудия. Но, увы, ему еще было всего восемнадцать лет, а потому ничего серьезного с точки зрения сложившегося специалиста он не представлял. Поэтому его роль в данном деле была простой — Александр назначил его одним из лаборантов в новую инженерно-артиллерийскую лабораторию при училище.
Помимо комплектования полка Александр занимался и другими, не менее важными делами. В частности, готовил пять экспедиций разного характера практически во все концы земного шара.
Первую из них возглавлял Петр Петрович Семенов, который в будущем должен был стать знаменитым Семеновым-Тян-Шанским. Ему в усиление в общей сложности давали еще двадцать семь биологов разных специальностей, пять медиков — учеников Пирогова, а также специально сформированную полноценную кадровую роту. Их ключевой задачей становилось развернуть полноценные сельско-хозяйственные работы на плантации, купленной пару лет назад принцем Александром в Бразилии. То есть изучить вопрос и наладить выращивание каучуконосной гевеи. В качестве второстепенных задач им было необходимо развернуть всю необходимую сопутствующую инфраструктуру, включая полноценный речной порт и железную дорогу, а также построить хорошо укрепленный лагерь в удобном месте огромной плантации в два миллиона гектаров. Заодно они могли заниматься изучением флоры, фауны, тропических болезней и прочих «чудес», которые для русских биологической и медицинской школ были в диковинку.
Вторая экспедиция была не менее внушительна и возглавлялась Сергеем Петровичем Боткиным. Ему во главе практически полусотни специалистов по естественным наукам, инженерному делу разного профиля и сводному батальону предстояло начать освоение Намибии. Дело в том, что Великобритания не скрывала своего желания подарить эти пустынные земли Российской империи, а потому Александр готовился приступить к делу сразу, как только будет возможно. Состав сводного батальона был достаточно необычен, так как кроме полноценной пехотной роты, укомплектованной новобранцами и выпускниками училища, в ее составе имелось два кавалерийских эскадрона. Вроде бы ничего особенного, если не считать того, что эти эскадроны вместо лошадей использовали верблюдов. Само собой, учитывая действия части в условиях пустыни, основной цвет ее повседневной формы был заменен на светлый хаки. Ну и немного изменилась комплектация, например, на каждого бойца вводилось три штатные латунные фляги для воды.
Отбор людей в эту экспедицию был особенно тщателен, так как Сергей Петрович был сразу посвящен в тайну алмазов и сильно переживал. Каждого рядового тщательно проверяли и прокачивали в вопросах патриотизма и самоотверженности. Все офицерские должности в сводном батальоне заняли рыцари ордена Красной Звезды. В общем, работа шла очень серьезная и основательная как в плане отбора и подготовки личного состава, так и в плане материально-технического обеспечения. Особенно тщательно шла медико-санитарная подготовка личного состава, так как людям придется работать в сложнейших условиях пустынных земель. Даже глава экспедиции был выбран из числа наиболее деятельных и талантливых медиков с хорошим военно-полевым опытом.
Задачи перед этой экспедицией стояли довольно простые — создать укрепленную базу для приема русских добровольцев и начать кустарную разработку алмазов. Последнее — по возможности тайно. Параллельно перед ними ставился целый комплекс разнообразных второстепенных задач, таких, например, как создание глубоких колодцев — для обеспечения водоснабжения поселений.
Третья экспедиция во главе с неким Федором Петровичем Кёппеном отправилась в дорогу уже в марте, поехав по железной дороге в Нижний Новгород, дабы не тянуть. В этом случае войсковое сопровождение было небольшим — всего два взвода кавалерии и три пулеметные тачанки, да и то скорее для солидности, а не для дела. Вместе с Федором Петровичем в экспедицию выдвинулось целых десять фотографов, что, в противовес остальным проектам, куда отправляли в виде сопровождения только одного, максимум двух подобных специалистов, было просто поразительно. Вместе с ними шло девять добровольцев картографов и геодезистов, два десятка биологов самых разных специальностей, три медика и еще до полусотни самых разных специалистов по вопросам естественных наук. Эта экспедиционная колонна должна была пройти по землям Южной Сибири и Дальнего Востока и параллельно решить целый спектр сопутствующих задач. Тут было и уточнение различных карт, и изыскания перспективного маршрута для железной дороги, и поиски потенциальных сельскохозяйственных угодий, и прочее, прочее, прочее. После выхода к берегам Восточного океана ее ждал следующий этап — изучение и регистрация тихоокеанских владений Российской империи. Для чего из ресурсов Русско-Американской торговой компании им надлежало получить корабль с экипажем. И, само собой — вести непрерывную фотосъемку. Александр планировал получить тысячи фотографий самого разного толка, дабы разработать агитационные брошюры для крестьян.
Четвертая экспедиция во главе с Константином Яковлевичем Михайловским отправлялась в новые русские владения в Уругвае для постройки морского порта. Вместе с ним выдвигался сводный, сильно облегченный инженерно-строительный батальон из числа добровольцев, сформированный по принципу комсомольских строительных отрядов. Лишь офицеры и унтер-офицеры были выпускниками военно-инженерного училища. Всего в его составе было триста двадцать семь человек при восьмидесяти лошадях. Особенностью задачи, которую Александр ставил перед Константином Яковлевичем, стало то, что в ходе строительства морского порта и укрепленных позиций предполагалось активное сотрудничество с парагвайским и бразильским руководством. Без этого обойтись было нельзя, так как к указанному сроку уже полыхала война между Аргентиной, с одной стороны, и Парагваем с Бразильской империей — с другой. Как несложно догадаться, весь Уругвай и вся река Парана уже контролировалась союзниками, Буэнос-Айрес был взят, а боевые действия велись в глубине аргентинских владений. Такая стойкость подобной страны оказалась возможной только в связи с тем, что Британская военно-морская эскадра умудрилась вовремя завезти в нее значительное количество вооружения и профинансировать сбор и обучение ополчений. В сущности, на указанный момент аргентинские вооруженные силы практически полностью финансировались Великобританией. Взамен же туманный Альбион практически поставил эту страну в положение колонии. Впрочем, шансов на победу у аргентинских вооруженных сил не было, так как парагвайские регулярные пехотные полки при вполне адекватном уровне вооружения были слишком хороши для того, чтобы их разбили наспех собранные ополчения. Так что вопрос победы союзников был только вопросом времени.
Конечно, Великобритания пыталась надавить на Бразильскую империю и Парагвай, но в дипломатическом ключе протесты британской короны просто игнорировали, а воевать с большей частью Южно-американского континента на столь значительном удалении туманный Альбион был не готов. Тем более что в Бразилии имелись очень солидные интересы главной «темной лошадки» эпохи — принца Александра, который уже не раз демонстрировал свою коронную улыбку «русского медведя».
Пятая экспедиция под командованием Голицына Михаила Михайловича, бывшего командира первого пехотного батальона учебного полка во время военного похода цесаревича в Америку. Ему в помощь шло несколько рыцарей ордена Красной Звезды и полторы сотни специалистов-добровольцев разных полезных специальностей. Тут были и инженеры, и геологи, и медики, и финансисты, и сыновья некоторых московских купцов, прошедших не самую простую школу жизни, и многие другие. Сверх этого шло пять пехотных и одна медико-санитарная рота, а также десять отдельных пулеметных взводов. Так как никаких особых серьезных боевых качеств от этих частей не требовалось, то обучать личный состав решили на месте. А потому роты укомплектовывали из числа отставников и необученных добровольцев, а унтеров и офицеров к ним приставляли из выпускников Московского императорского военно-инженерного училища. В общем, около тысячи человек выходило.
Особенным нюансом этой экспедиции стало то, что по пути из Санкт-Петербурга в русские владения в Америке они должны были зайти в Филадельфию, где к ним присоединят четыре парусно-винтовых фрегата (остальные корабли из серии, закупленной в 1862 году для кругосветного путешествия), выкупленных на средства American Investment Bank в пользу Русско-Американской компании. Корабли, само собой, привели в порядок и перевооружили семидюймовыми корабельными пушками Армстронга, которые умудрились в нужном объеме закупить в Великобритании. Естественно, через подставные компании. Официальной легендой стала «гуманитарная помощь братскому японскому народу». Правда, судно, которое везло эти орудия, затонуло по пути в Страну восходящего солнца. По крайней мере по бумагам, а спустя несколько недель фрегаты вооружили орудиями системы некоего Паркинсона, так как перебить клеймо оказалось делом нехитрым.
Особняком стояли ирландцы, которые готовились осчастливить свой Зеленый остров во имя святого Патрика и доброго друга Александра. А потому энергично перенимали базовые навыки конспиративной работы, стрельбы из револьверов и основы подрывного дела. Тут важно заметить деталь. Для того чтобы не подставиться в этом нелегком деле, Саша уже с марта, после красивой презентации в Варшаве, стал активно продавать свои револьверы, которые скупались подчистую через максимум неделю после завоза партии в тот или иной магазин. Так что теперь можно было улыбаться и разводить руками на вопросы о том, откуда у ирландцев русские револьверы. Впрочем, в Ирландию отправлялись далеко не все. Значительное количество оставалось в Москве для дальнейшего обустройства учебного центра и временного лагеря для приема возможных эмигрантов с Зеленого острова, откуда их будут направлять на постоянное место жительства.