Выступления делегатов прекратились только двенадцатого декабря и были очень трудными, ведь на каждого делегата проходилось тратить много сил. Дело в том, что с каждым из них заранее приходилось проводить беседы, дабы никаких политических или скользких заявлений в адрес имперского правительства не прозвучало. Что оказалось очень трудоемко, хотя бы только из-за количества встреч. Промышленники в основном говорили о малой емкости российского рынка сбыта из-за слабой покупательной способности крестьян, отвратительной транспортной системе, жутком взяточничестве, низкой квалификации рабочих и прочем. Проблем, к сожалению, накопилось огромное множество. Причем значительная их часть носила системный характер, которые были невозможны к исправлению без обладания всей полнотой власти. Однако Александр не унывал, пытаясь найти хоть что-то положительное в подобной, в общем, бесполезной информации. И вновь пошел в ход блокнот, так как назывались конкретные фамилии и конкретные проблемы — то есть фактически формировался своего рода «задачник» для практических занятий разведчиков цесаревича.

Съезд шел долго, особенно его рабочая часть, так как люди оказались совершенно не готовы к нормальной, коллективной деятельности и при первой возможности устраивали перепалки и свалки. Были даже прецеденты рукоприкладства, в том числе и довольно массового. Кому-то даже приходилось оказывать медицинскую помощь. Собственно, подобное поведение вполне нормально для полноценной парламентской деятельности, так что Саша не был шокирован. Дело в том, что договориться толпе без вмешательства лидера никак нельзя, поэтому великому князю приходилось каждый раз во время обострения обсуждения вмешиваться. Успевал не всегда. А после большой драки, в которой приняло участие около четверти участников съезда, он был вынужден пойти на определенные меры противодействия — ввести дежурные наряды из числа роты охранения, ставшей уже к тому времени своеобразной гвардией Александра.

Впрочем, все когда-то приходит к своему логическому концу, так и съезд завершил свою работу 24 декабря 1863 года, то есть в канун Рождества. Его итогом стал целый спектр любопытных решений.

Первым и самым важным вопросом стало создание вышеупомянутого общества. Впрочем, первоначально предложенное название им не понравилось. Участникам захотелось размаха. А потому на свет появилось нечто необычное под названием — Всероссийское промышленное общество, или сокращенно ВПО. Интересным моментом стало то, что, когда Саша вынес на голосование решение о создании общества, за его создание проголосовали единогласно все участники съезда. Это оказалось совершенно удивительным, так как еще полчаса назад происходила обостренная перепалка, грозящая перерасти в драку, а тут такое единогласие. Далее участники съезда утверждали устав этой организации, «рыбу» которого великий князь заготовил заранее. Обычная партийная структура, которую Александр хорошо помнил еще с детских времен. Основным руководящим органом был провозглашен съезд, который, согласно уставу, нужно было собирать ежегодно. В промежутках между работами съезда действовал Центральный комитет (ЦК ВПО), который занимался претворением в жизнь решений съезда, а также отвечал за подготовку и проведение следующего съезда, где его и переизбирали. В общем — маленькая такая миниатюрная версия хорошо знакомой компартии. После утверждения устава Александр прямо в помещении организовал выдачу членских билетов, совместив это дело с массовым фотографированием. По всеобщему одобрению, билет под номером 1 получил сам цесаревич. Как несложно догадаться, генеральным секретарем ЦК ВПО стал также великий князь. На этом и закончили возиться с формальностями и перешли к работе по более важным вопросам. Итак, эта мелочь три дня отняла.

А дальше пошли технические вопросы, которые решались уже намного проще и быстрее из-за наработанного опыта коллективного обсуждения. Самыми важными из них стали три: стандартизации, образования и финансирования.

Вопрос стандартизации был вызван желанием Александра начать внедрение метрической системы в России, но все оказалось не так просто. Дело в том, что все собравшиеся на съезд люди были в курсе того, что такое одна сорокамиллионная часть меридиана. Были в курсе и решительно против идеи «лягушатников». Так как, во-первых, этот эталон ввели «от фонаря», то есть выдумали, не опираясь ни на какие практические потребности, а во-вторых, ее ввели во Франции, которую в свете последних событий в Польше в России широкие слои населения если и не ненавидели, то не любили точно. Даже при императорском дворе немецкая и английская речь стала звучать много чаще, чем раньше. В таком контексте вводить что-либо французское было несколько неуместно. Однако с доводами о том, что существующую традиционную русскую систему измерений нужно реформировать и перекладывать на десятичную систему измерений, съезд в целом согласился. Впрочем, длительного обсуждения не получилось — Александр его прервал в самом начале, предложив взять за основу английскую морскую милю, которая являлась одной минутой меридиана и повсеместно использовалась в навигации, а все остальные величины сделать производными от нее, поручив проработку этого вопроса специальному комитету при обществе. На этом и остановились, так как ничего лучше никто не предложил, а вопросов, которые предстояло обсудить, было множество.

Вопрос образования решился еще проще. Нужда в грамотных работниках стояла перед владельцами торговых и промышленных предприятий очень остро. Но с какого конца взяться за решение этой проблемы, никто не знал. Поэтому Александр решил в этот раз не бежать «впереди паровоза» и создать еще один комитет, который до открытия следующего съезда разработает комплекс конкретных предложений по этому вопросу. Включая методические пособия по учебным программам. Саша, конечно, мог выступить с заранее подготовленной «рыбой», в которой говорилось бы о необходимости создания широкой сети коммерческих училищ профессионального технического профиля, и даже программу мог набросать, но не видел в этом смысла. Цесаревич и так слишком много на себя завязал. В конце концов, если комитет не будет успевать укладываться в указанные сроки, великий князь всегда ему поможет.

Последний ключевой вопрос съезда был связан с финансированием. Дело в том, что большая часть проблем промышленного развития в России была связана с низкой концентрацией капиталов. Это обстоятельство серьезно ограничивало возможности строительства крупных и капиталоемких объектов, таких как железные дороги, мосты через крупные реки, заводы, порты, верфи и прочее. Слишком высок был риск для частного капитала. Поэтому великий князь предлагал учредить Российский промышленный банк. Основой его капитала должны были стать расчетные счета различных торговых и промышленных объектов, принадлежащих членам общества. Впрочем, никаких ограничений на привлечение средств не устанавливалось, что сохраняло возможность в дальнейшем Александру вливать капиталы, полученные самыми разнообразными (в том числе и нелегальными) способами, в этот банк. Ведь, как уже понял читатель, «жить на одну зарплату» Саша совсем не желал и имел определенные виды на то, где и что можно в мире открутить.

Впрочем, участники закрытого в канун Рождества съезда не разъезжались по домам, оставшись на праздничные гуляния в Москве, решая заодно массу вопросов, возникших в свете открытия Российского Промышленного Банка. Из-за чего праздник получил весьма специфический характер кулуарных переговоров.

Тут стоит заметить, что наиболее занятным моментом вообще всех рождественских гуляний в Москве 1863–1864 годов стало то, что военные и гражданские чины, а также частные лица, имеющие свой интерес от цесаревича, старались в его присутствии не употреблять алкоголя и не курить. По крайней мере больше, чем того требовали формальности. Дело в том, что сам Александр не пил, не курил и довольно негативно относился к подобным привычкам, за счет чего имел дополнительные баллы доверия со стороны старообрядцев и славянофилов. Ведь курение и буйные попойки совершенно не являлись русской традиционной чертой и воспринимались в широких массах простого населения все еще весьма негативно. Особенно среди крестьян и старообрядцев. Конечно, никаких открытых и немотивированных репрессий к пьющим и курящим в своем окружении Саша не предпринимал, но практика повышений и назначений показывала — «трезвенник-язвенник» при прочих равных условиях имел больше шансов на карьерный рост. А если учесть, что сам Александр держал свое тело в отличной физической форме за счет регулярных тренировок и поощрял это у своих подчиненных, то нравы при московском дворе складывались весьма необычные для отечественной элиты той эпохи. Безусловно, переломить практически двухвековую традицию распущенной, вульгарной жизни верхушки общества было не просто, но тенденции уже вполне явно просматривались.

Памятуя о желании родителя услышать подробный доклад о прошедшем съезде, Александр все-таки задержался до середины января в Москве, так как необходимо было завершить многочисленные сопутствующие дела. Не говоря уже о том, что, зарывшись в этих хлопотах, чуть не забыл поздравить своих августейших родителей и прочих родственников с крупным праздником. Сюда еще добавлялось то, что великий князь не прибыл лично на столичные гуляния, сославшись на неотложные дела. Это вызвало неудовольствие императрицы и тихое ворчание многочисленных придворных, так как им очень не понравилось, что какие-то купцы и промышленники для наследника престола важнее них. Поэтому, выезжая в Санкт-Петербург, цесаревич взял с собой взвод из личной роты охранения, усилив его пятью специалистами второго управления. Шутки шутками, но Саша начинал на полном серьезе побаиваться покушения, организованного придворной братией.

Как и ожидалось, мама разговаривала с собственным сыном только из вежливости. Причем таким тоном, будто Саша — обычный простолюдин, которого она вынуждена терпеть при императорском дворе. Владимир, прошедший с цесаревичем через кадетский корпус и училище, и последнее время мотающийся по разным делам между Москвой и Санкт-Петербургом, держался с ним по-дружески. Отец — подчеркнуто вежливо. А остальные родственники, включая братьев и сестер, — довольно прохладно, впрочем, не впадая в крайности, подобно императрице. В общем, с семьей у Александра отношения получались чем дальше, тем более натянутые. Причин, по словам Владимира, было много, однако они все диктовались весьма специфическими взглядами на уместность поведения благородного мужчины, особенно в сфере финансов. И если отец понимал, что и зачем делает Саша, и в какой-то мере одобрял, принимая как данность, то у матери, имевшей ярко выраженные консервативные и довольно религиозные взгляды на жизнь, подобное поведение понимания не находило. И она, в свою очередь, накручивала всех остальных. А сверху на это накладывалось давление различных политических группировок, которые не одобряли по разным причинам деятельность цесаревича, ратуя за то, чтобы он уже успокоился, женился и прекратил «мутить воду», руша «вековые устои».

Единственным приятным нюансом этой поездки стало то, что представителям Александра получилось, наконец, скупить контрольный пакет акций Русско-американской компании, добившись полного контроля. Эти милые «родственнички» оказались в корень обнаглевшими и ненасытными монстрами, так как за акции практически предприятия-банкрота не брали тройную цену, соглашаясь только на десятикратные. В принципе Саша мог и не выкупать у великих князей их незначительные доли, ограничившись контрольным пакетом, скупленным у купцов по бросовой цене. Однако эти императорские высочества могли при выводе предприятия даже на уровень самоокупаемости вновь попытаться сосать из него все соки. Причем цесаревич не мог бы никак серьезно на них повлиять и призвать к порядку. Разве что устроив на них всех покушения и ликвидируя физически. Но это был не выход, поэтому пришлось хорошо потратиться, избавившись от серьезных проблем в будущем.

Сам же отчет по ходу проведения съезда не вызвал никаких особенных реакций со стороны императора, так как к приезду Саши в столицу агенты Его императорского величества собственной канцелярии уже составили подробный отчет по деятельности цесаревича в декабре прошедшего года. Так что император внимал со скучающим видом уже известным ему фактам и деталям, воспринимая съезд как обычную досужую болтовню. Да, слова были сказаны правильные, заранее обговоренные с сыном. И его как правителя империи интересовали теперь конкретные поступки. То есть сможет Саша справиться с взятой на себя задачей или нет. А отчеты и доклады по предварительным договоренностям его мало интересовали, особенно в свете того, что они были сущей формальностью. Ведь в конечном итоге Александр Николаевич прикрывал эту косолапую и грубоватую натуру своего сына от придворного неудовольствия только по одной причине — он надеялся на его успех в тех делах, которые у него самого не задались. Это видела и императрица, не разделявшая политических воззрений мужа, что только усиливало в ней раздражение, вызываемое Сашей.