И все.

Мы шли по улице к моему дому. Темнело, и воздух наполнился холодом – влажным и колким. Мы выдыхали пар. Грек шел, нахохлившись, накинув на голову капюшон, он почти по локти засунул руки в карманы своей огромной зеленой куртки.

– Вот тебе и тайна. Этот старик приходит на почту и бросает письмо в ящик каждый вечер. За три минуты до того, как почтальон выйдет, чтобы ссыпать письма в мешок. Старик специально делает это, так у него есть гарантия, что письмо никто не перехватит.

– И что там, в письмах? – Я пнул шишку.

– Не знаю. Это и есть тайна.

Минуту он шел молча, иногда вынимал руки из карманов и дышал на ладони, пытаясь согреться. И вдруг зарядил дождь, да так, что нам пришлось спрятаться под козырьком закрытого продуктового магазина.

– Ты ведь что-то знаешь об этом старике, да? Откуда у тебя та фотография?

– Моя мама работает в архиве.

Он смотрел на ровные струи воды, стекающие с рифленого козырька. Подставил руку под одну из струй.

– И? – спросил я.

Он, щурясь, смотрел на меня.

– Он в Рассвете – с сорок четвертого года. Был на войне, получил ранение. Он был одним из ведущих специалистов в местном сельскохозяйственном институте. Он знает об этих озерах все. Он их проектировал. Это ведь искусственные водоемы.

– И почему ты думаешь, что он что-то нам расскажет?

– Ну, есть только один способ выяснить.

– Какой?

– Спросим у него.

– «Спросим»? Мы?

– Ну да. Ты же хотел поучаствовать в расследовании-нет? Опрос возможных свидетелей – это важнейшая часть любого расследования.

– Хорошо, но как ты собираешься спросить у него про озера?

Он пожал плечами: