— Лечилку… Мужик… — простонал раненый в какой-то момент. — Дай лечилку ещё… Репликатора нет… Слышь…
Я пошарил по карманам, нашёл лекарство и, вытащив капсулу, сунул её в рот врагу. Дурацкий поступок, знаю… Но этот мужик так хорошо меня прикрывал своим телом, что даже стало его жалко… Ладно, ещё пригодится! Главное — чтобы говорить смог. Раненый сумел сглотнуть капсулу и застонал: то ли облегчения, то ли от боли.
Не став его больше мучить, я примерился и перекатился к следующему убитому арбалетчику. Но и этот оказался ещё живой… Правда, он был без сознания, поэтому попыток тянуть ко мне руки не предпринимал. А после того, как я за ним укрылся, так и вовсе испустил дух, получив пулю в голову. Опять мне предназначалась…
Стараясь не смотреть на то, что осталось от головы, я осторожно утянул арбалет и болты. Выждал несколько секунд. А потом осторожно махнул арбалетом, дабы проверить ситуацию. И в тот же момент прозвучал выстрел, чуть не выбив у меня оружие из рук.
— Вот сучонок меткий… — оценил я, соображая, что теперь делать.
В этот момент неподалёку грохнуло два взрыва, и где-то закричали люди. Решив, что это уж точно должно отвлечь внимание стрелков, я быстро отправил арбалет и болты за забор.
— Тебе конец, урод! — обиженно сообщили мне из темноты. — Ты даже, сука, не понимаешь, кого грабишь!.. Падла жадная!..
Сухо треснула, целясь на звук, моя винтовка в руках Дуная. И со стороны невидимого собеседника тут же понеслись заливистые рулады мата.
А я, пользуясь моментом, перекатился к последнему подстреленному арбалетчику.
— Верните оружие, ублюдки! — крикнул кто-то из врагов.
Мои спутники ответили ему стрельбой. Впрочем, «обиженки» тоже палили в ответ. А я вжался в землю, постаравшись как можно плотнее прижаться к трупу. Иногда мёртвое тело содрогалось от попаданий. Но ему уже было всё равно. А вот мне по-прежнему очень хотелось жить.
Стоило только затихнуть стрельбе, как арбалет и болты перелетели за забор. А я начал готовиться к финальному рывку, чтобы тоже скрыться за надёжной кладкой. И в этот момент враг предпринял новую попытку отстоять свою честь и оружие…
Что-то задребезжало в темноте, а потом в мою сторону выкатился знакомый горшок с горящим фитилём.
Причём гореть ему оставалось всего ничего…
А стоило мне дёрнуться, как на моё укрытие обрушился целый град выстрелов!.. Горшок с фитилём тем временем уткнулся в тело арбалетчика… И остановился.
Понимая, что сейчас бабахнет и придётся испытать на себе медицинскую репликацию, я вцепился в спасительный труп. И стал отползать, прикрываясь им. Тяжёлый, блин…
Враги стреляли, ругались и матерились. Но я упорно полз боком к забору. А потом фитиль, наконец, прогорел — и горшок жахнул. То ли порох в нём был не слишком качественный, то ли целостность сосуда нарушилась, пока бомба катилась… В общем, взрыв получился каким-то невразумительным.
Мёртвое тело дёрнулось, принимая на себя шрапнель из бомбы, а дым заволок всё вокруг — но на этом всё. Пользуясь такой оказией, я рванул к забору, перемахнул его — и шлёпнулся на землю плашмя. И даже успел прежде, чем враги снова начали стрелять.
Из темноты доносились ругательства, мат и грязные обзывательства. Правда, теперь это лишь услаждало мой слух. Добравшись до трофейного ружья, я повозился с боковым затвором, вставляя патрон, а потом притаился.
— Молодца! — оценил Витя. — Вано, высовываешься после Тихона! По моей команде, лады?