— Но-нормально, тря-ясет всего, Вова…

И вдруг, вздрогнув плечами, заплакал. Впервые в жизни боевой офицер капитан Антонов заплакал.

Слезы обильно текли по его щекам, и Сергей не прятал их. Он смотрел на окружающие его такие родные и суровые лица. Лица Своих.

Снецназовцы обступили капитана и смотрели на этого изуродованного, столько пережившего офицера и понимали его. А Сергей, сидя в объятиях друга, вздрагивал плечами и плакал. Плакал от того, что кошмар кончился.

От того, что он выжил. От того, что его не бросили, искали, нашли и спасли. Слезы радости и благодарности омывали его лицо. И не было слов. Да и не нужны они были. Антонову предложили спирту. Он выпил, и дрожь понемногу улеглась.

Со стороны разрушенного здания раздались голоса бойцов, проводивших зачистку. Один из них обратился к своему командиру:

— Товарищ подполковник, здесь «чех» один раненый, тот, кто к яме подходил.

— Ты не знаешь, что делать? — вопросом ответил Согрин..

— Подожди, подполковник! Я прошу тебя, подожди! — воскликнул Сергей. — Подведите меня к чеченцу.

Подполковник пожал плечами, и вместе с капитаном Бережным, поддерживая Антонова, они подвели его к углу дома, где, держась за простреленную грудь, сидел, опершись о стену, Большой Чингиз. Он был в сознании, но тяжелое ранение вряд ли оставляло ему шансы выжить. Смотрел чеченец в сторону и повернул голову только тогда, когда подвели Сергея.

— А, капитан. Пришел посмотреть, как меня добьют?

— Нет, Чингиз, — Сергей говорил с трудом, — не за этим!

— А зачем же? Видишь, как все повернулось? И теперь первым умру я. А ты будешь жить. Судьба.

— Ты сам ее выбрал, и я в этом не виноват.

— Знаю.

Антонов повернулся к Согрину:

— Подполковник, еще одна просьба.

— Ну давай!

— Не убивай его, подполковник. Очень тебя прошу.

Понимаешь, командир, он не хотел моей смерти. Он бывший афганец, офицер. Так уж сложилось, что теперь мы враги. Но в последний момент этот человек дал мне шанс избежать мучений и самому решить свою судьбу.