– И по поддельным документам? - не удержалась я от улыбки.

   – Это было бы идеально, но этого я вам не предлагал, – очень серьёзно ответил менталист, заговорщицки склонившись ко мне.

   – Вы думаете, это поможет?

   – Не знаю. Но вам нужен покой как минимум на ближайшую пару декад. Никаких потрясений, никаких переживаний, а дома это вряд ли получится, так ведь?

   – Да, пожалуй. Спасибо, я подумаю, - пообещала неуверенно.

   Думать не хотелось. Потому что в голову лезли исключительно гнусные мысли, от которых и без того нерадужное настроение только ещё больше портилось. Пожалуй, единственное, что меня сейчас радовало – это успех авантюры, на которую я решилась от отчаяния, вот этого ментального сканирования. Пересмотра моих вердиктов за последний год не будет, а значит, кто бы ни стоял за всей этой историей, желаемого он не добился. Больше того, я даже выжила и осталась в своём уме, что можно считать откровенной удачей: ментальное сканирование потому и используют только в крайних случаях, слишком велик риск необратимых повреждений. Когда тебя загоняют в угол, и не на такое пойдёшь.

   Впрочем, собственно везение утешало слабо. Когда единственный стимул жить – назло врагам, это не очень-то хорошо.

   Нет, само собой, несмотря на общее паршивое настроение, состояние и ощущение безысходности, умирать я не cобиралась. Выкарабкаюсь. Выучу урок, в следующий раз буду гораздо аккуратнее, и всё такое. Просто… наверное, менталист прав. Нужно отдохнуть, сменить место и окружение. Сбежать? Пусть так. Сейчас это уже не побег, а тактическое отступление для перегруппировки сил. В конце концов, сражение я уже выиграла.

   – Вы точно хорошо себя чувствуете? – забеспокоился целитель.

   – Это не имеет отношения к процедуре, – поморщилась я.

   – Так и я специалист не по сканированию, а по голове, – улыбнулся он. - Рассказывайте. Что случилось?

   Я неопределённо пожала плечами. Как-то странно это – вываливать личнoе на постороннего человека. А с другой стороны… эти люди выпотрошили мои мозги и знают обо мне, наверное, больше, чем я сама. Более чем уверена: он в курсе, что именно меня угнетает, но проявляет вежливость. Или, может быть, какой-то oсобенный медицинский подход.

   – Я не знаю, как жить дальше. После… всего. Как можно доверять людям? Как смотреть в глаза коллегам, которые раньше улыбались, а потом стали поливать грязью? Не все, конечно, но… Противно.

   – Отдохните, Лавиния, - улыбнулся мужчина, пожал мою руку, расслабленно лежащую поверх тонкого больничного одеяла. – Я понимаю, о чём вы, и у вас, конечно же, есть повод для переживаний. В конце концов, разочаровываться в людях всегда тяжело. Но я уверен, вы справитесь, вы молодая и очень сильная. Просто переживания наложились на последствия процедуры, поэтому вам сейчас так трудно. Мало того что потрясение, так ещё организм истощён – не физически, психологически. Это получается как обычная простуда: если сильный иммунитет, то она проходит быстрo и легко, а если нет – может надолго затянутьcя. У вас сейчас, продолжая аналогию, иммунитет очень ослаблен процедурой

   – То есть на скорое облегчение рассчитывать не приходится? – усмехнулась я.

   – На полное восстановление понадобится кварта или больше, нo самочувствие выровняется уже через пару декад, а с ним и настроение. А пока возможна чрезмерная или сниженная эмоциональность, чувствительность, утомляемость… В общем, вам точно нужно отдыхать. И аккуратно принимать лекарства.

   – Хорошо, я поняла. Постараюсь быть дисциплинированным пациентом.

   – Я в вас не сомневался. Да, ещё одно! Приходил следователь, очень хотел с вами поговорить, когда вы сможете. Велел сообщить ему, когда достаточно оклемаетесь.

   – Следователь? А по какому вопросу? - сразу же насторожилась я. За последние перед сканированием дни я уже так наговорилась с этими людьми, что вряд ли скоро смогу спокойно с ними общаться.

   – Он не говорил, но держался очень вежливо. Гитон Марг, кажется, так.