Разговор между послом и контролёром из Форин-офис продолжался ещё почти час. Естественно, что все запланированные на сей день мероприятия и визиты были отменены. После перерыва на несколько поздний обед, оба сэра разместились возле камина, имея под рукой сигары и согревающие душу и тело напитки, так напоминающие им милую для них Британию. Поскольку созерцание игры пламени способствует установлению особо доверительной атмосферы, то они засиделись допоздна. Говорили о многом, вспоминали юность, годы учёбы и общих знакомых. Это создало для меня определенное неудобство, поскольку слишком долго находиться в одном месте было крайне подозрительно, а нюансы переговоров были крайне интересны. Выручил меня, как ни странно сам посол, вызвавший к себе в кабинет и затребовавший подготовить отчет о состоянии дел в войсках шаха, основанный на последних донесениях наших агентов. Его гость расположился весьма комфортно, чувствовалось, что собеседники нашли общий язык. А это уже большой плюс в пользу посланника, который я в своем докладе обязательно отмечу. Моя роль — отмечать как промахи, так и успехи! На меня работали несколько слуг, так что восстановить все, что происходило далее, особого труда не представляло. Последние штрихи к портрету описываемых событий предоставил мне сам господин полковник, ознакомившись с моими полномочиями, о которых не знал даже наш посланник.

Ночевать полковник остался на территории посольства и с удовольствием позволил себе утром подольше понежится в мягкой кровати, стоящей в уютной комнате, которую озаботились хорошо протопить. После утреннего туалета последовал сытный завтрак. Поскольку желаемое меню было оговорено ещё с вечера, то повар приготовил привычное для английских аристократов блюдо — жаренную баранину с картофелем. Но поскольку в Тегеране не было проблем и изысканными восточными специями, то сэр Бернард с превеликим удовольствием умял приличную порцию и не отказался от добавки. Завершением сего пиршества стали несколько чашек чая, крепкого, наставившегося не более пяти минут. Полковник, орудуя щипчиками положил требуемое количество кусочков сахара и с наслаждением, не спеша прихлёбывал ароматный, бодрящий напиток, носивший имя Графа Грея. Не взирая на привычку к физическим нагрузкам, возраст давал о себе знать, казалось, что в подсознании гостя вертелась соблазнительная мысль: а не провести ли сегодняшний день под гостеприимным кровом посольства? Тем более, что на градуснике, висевшем возле входной двери, по докладу лакея столбик ртути едва достиг отметки плюс сорок один градус по Форенгейту (+5 по Цельсию).

Но будучи истинным британским офицером, полковник должен был отлично помнить пословицу: «business first, pleasure afterwards»[3], а посему встал из-за стола и направился к послу, дабы договорится о двух сопровождающих и конном экипаже для прогулки по Тегерану. И первым в списке мест, предназначенных для посещения, значилось фотоателье принадлежащее братьям Антону и Николаю Севрюгиным, которое располагалось по соседству с домом губернатора Рашта, Захирала Давла. Фотографии, сделанные этими искусниками, стали настолько популярными и престижными, что Антона пригласили ко двору Насреддин-шаха. По сути, это заведение стало своеобразным клубом, который посещали только достаточно обеспеченные люди, сотрудники европейских миссий, старшие служащие телеграфных станций, приезжие иностранцы. Бывали здесь и местные — офицеры шахской гвардии, богатые купцы и чиновники. Весьма полезное заведение для разведчика, сосредоточие самых свежих слухов и сплетен из которых профессионал способен почерпнуть нужную информацию.

Европейский квартал, в котором располагалось британское посольство выгодно отличался от других районов Тегерана. Чистые и широкие улицы позволяли комфортно перемещаться и пешему, и конному и были шоссированы. Правда были и недостатки, вместо плит поверхность тротуаров вымостили булыжниками. Пока они ехали, полковник пытался понять, почему у него при виде этих ухоженных и чисто выметанных улиц возникает какое-то тревожное чувство, как будто он здесь нежелательный и незваный гость. И только через квартал, когда им попался типично европейский дом, на первом этаже которого располагалась аптека в витрине которой отражались лучи зимнего солнца, сэр Бернард понял: почти все дома были без окон. Точнее, они всё-таки наличествовали, но, согласно местным обычаям, выходили во двор.

Добравшись до фотоателье, полковник застал там живописную картину: семья одного из сотрудников посольства Германской Империи буквально оккупировала помещение для фотосъёмки, ибо помимо группового портрета многодетные родители желали увековечить каждого из своего отпрыска в отдельности, а таковых наличествовало аж пятеро. А если быть абсолютно точным, то это было трое сыновей, безусловно, будущих офицеров армии Кайзера и двое премилых блондинок с яркими голубыми глазами, явно достигших категорию «на выданье». А в сравнительно большой зале на креслах разместилось ещё несколько клиентов и коротающих время ожидания разглядывая альбомы с мастерски сделанными фотографиями. Да и на стенах весели вставленные в рамки фотографии экзотических дервишей, воинов в рогатых шлемах, вооружённых причудливыми мечами. Естественно, что на самом почётном месте можно было лицезреть портреты шаха, его министров и сыновей. Причём, чем дольше посетитель смотрел на эти изображения, тем больше ему казалось, что это не простая копия, созданная бездушным механизмом, а плод вдохновения талантливого художника. Полковник и не заметил, как невольно озвучил эти мысли в слух, но, неожиданно для него, прозвучал ответ на безукоризненном английском языке:

— Благодарю за столь лестную оценку моего скромного труда, сэр. Обернувшись, сэр Бернард увидел молодого мужчину с пышными черными волосами, зачесанными назад. Густые брови и усы говорили о том, что в его жилах есть немалая часть восточной или кавказской крови. Строгий европейский костюм пошитый из дорогого материала, указывал на то, что его обладатель тяготеет к немецкой моде. При виде того, как чопорный британец обдумывает ответные слова, Антон Севрюгин, а это был именно он, улыбнулся и продолжил:

— Позвольте представиться, Антон Васильевич Севрюгин, немножко фотограф, немножко художник. Ну и в некотором роде, хозяин сего заведения.

И его фигура, и лицо просто-таки излучали ауру доброжелательности, веселья и гостеприимства. Поэтому назвав своё имя и пожимая поданную руку, полковник почти искренне выразил удовольствие от знакомства. А если учесть и, то обстоятельство, что он тоже разбирался в фотографическом деле и имел некоторый опыт, правда несколько специфического, так сказать, служебного характера, то им нашлось о чём поговорить. В общем, когда через сорок минут полковник вышел из фотоателье, в его кармане лежала визитная карточка Севрюгина. Кроме того, они договорились о новые встречи, дабы обсудить особенности фотографирования животных в их естественной среде обитания. Сэр Бернард пообещал принести несколько снимков львов, сделанных им во время путешествия по Африке.

— Великолепно, — думал он, — весьма полезное знакомство и что греха таить, чертовски обаятельный человек. Прав был Родди, когда писал, что это перспективный объект для вербовки, а его заведение может стать прекрасной базой для нелегальной работы. Это хорошо, что он проживает и работает именно в европейском квартале, а не поблизости от российского посольства, которое разместилось около азиатских базаров. Когда в Тегеране начнутся долгожданные беспорядки, у братьев Севрюгиных могут тпоявиться шансы остаться в живых. Было бы неплохо, если бы их таланты были обращены на благо Британской империи.

Но, внезапно, его размышления были прерваны делалами, сиречь местными торговцами, которые заметив богато одетого европейца взяли в кольцо экипаж и стали настойчиво предлагать свой товар в надежде изрядно надуть наивного «френги» («европеец», «англичанин»). Полковнику пытались продать под видом меча крестоносца, современную копию, сделанную в Бельгии, которую предусмотрительно продержали пару месяцев в земле дабы придать вид настоящего антиквариата. В качестве альтернативы демонстрировали горсть монет, отчеканенных якобы ещё при Александре Македонском, хотя на самом деле их изготовляли в Исфагани, где круглосуточно работала целая фабрика фальшивомонетчиков.

Но у сэра Бернарда был изрядный опыт общения с подобными пройдохами на рынках Турции и Индии. А если учесть и наличие поблизости двух звероподобных лакеев, то у жуликов не оставалось иного выхода как ретироваться в поисках более вменяемого клиента. Вернувшись посольство, полковник узнал, что для него снят уютный домик поблизости, куда он и переселился, дабы незаметно отслеживать развитие событий. Впрочем, он продолжил свои встречи с сэром Томсоном, а также с тремя агентами британской разведки, координаты которых ему передали ещё в Лондоне. Его особенно порадовало, что процесс подготовки бунта шел полным ходом, но по всей видимости никто этого еще не заметил. Через пару недель, баронет, достаточно неплохо изучил город.

Был единственный район Тегерана, который он просто побрезговал посетить, хотя он и находился в центре. Речь шла об еврейском гетто, некоторые жители которого, каким-то чудом сумели узнать о грядущем катаклизме. Сэр Чарльз Дарвин мог бы назвать это ещё одним примером истинности теории эволюции и это было не удивительно, народ этот на протяжении многих столетий был вынужден вести постоянную борьбу за существование иначе просто бы не выжил. Хотя, после поездки в Европу в 1873 году Насер ад-Дин Шах Каджар улучшил свое отношение к еврейской общине, но как говориться: закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло. Реально их жизнь практически не изменилось, по сравнению с Ираном, жизнь их единоплеменников в Турции, можно было счесть за пребыванием в раю. Очень часто иудеи ставились перед выбором умереть мучительной смертью или принять ислам. И очень часто, дабы сохранить жизнь себе и своим детям, евреи шли на этот очень тяжёлый шаг и отрекались от веры своих отцов. В результате они попадали в категорию джадид-ол-эслам, то бишь новообращенных, но и это не гарантировало от нападений и грабежа. Наиболее богатые евреи, дабы приобрести дополнительную защиту и иметь возможность заниматься торговлей совершали хадж в Мекку и на законных основаниях добавляли к своему имени приставку «хаджи».

И вот в один из февральских дней лавку богатого торговца и ростовщика хаджи Адонияху посетил офицер голямов, гвардии шаха, который был одним из приближенных Камран Мирза Найеб эс-Салтане. Вообще-то правоверные не могли покупать товары у евреев и обычно использовали в качестве посредников христиан и чаще всего армян. Но в данном случае, хадж в Мекку служил своеобразной индульгенцией, а кроме того Нариман, именно так звали сего офицера решил сделать себе своеобразный подарок. Ещё год назад он был вынужден занять у этого ростовщика крупную сумму денег, ибо он был любвеобилен, а благосклонность красавиц обходится недешево. Приближался срок уплаты долга, а если учесть ещё и проценты, то спасти могло только чудо. И вот внезапно появилась надежда. Нариману от имени Камран Мирзы намекнули, что очень скоро возле русского посольства могут начаться беспорядки и ему не стоит проявлять излишнее рвение для их пресечения. Сие пожелание могло означать только одно: в городе будут погромы, которые не могут не перекинуться и на еврейское гетто, а, следовательно, у него есть шанс вернуть свой долг острой сталью. После взаимных приветствий, Нариман перешел к делу:

— В этом месяце истекает срок, когда я должен вернуть свой долг, почтенный хаджи Адонияху, спешу вас обрадовать. Двадцать третьего числа я полностью с вами рассчитаюсь и у вас не уже будет оснований упрекнуть меня в нарушении договора.

— Ну что вы, благородный Нариман, — поспешил ответить хозяин. Я никогда не сомневался в слове офицера голямов. Но стоит ли так спешить? Я не хотел бы доставлять вам ненужные хлопоты и отвлекать от службы нашему великому Шаху, даруй Аллах ему многих лет жизни.