— А почему не рассказала? — сумела я вставить словечко, когда Льюла остановилась, чтобы воздуха в грудь набрать.
— Я не ябеда! И потом — это же тогда пришлось бы сказать, что он Веле гадости говорил, ну, я подумала, что, ну, как-то… Словно бы это её запачкало, что ли. Если бы мне говорил — я бы, может, не смолчала. Но когда ей… Ну, не знаю. Не сказала и всё!
— Удивительно, — покачала я головой, переваривая новость. — Оказывается, принц-то, не такой и…
Продолжать не стала, всё же о венценосной персоне речь, но меня поняли. Кто-то кивнул, кто-то ухмыльнулся, Вела вообще тихо улыбалась.
— Он извинился, — встретившись со мной взглядом, она улыбнулась чуть шире. — Подкараулил после урока и извинился, представляешь!
— Вот какие чудеса подбитый глаз с хамами творит, — Льюла тщательно осмотрела свой кулак. — Может, запатентовать?
Под дружный смех детей я расцеловала своих студентов и убежала обратно к пациентам. Кстати, как я и предполагала, основной наплыв потихоньку спадал. Похоже, всех соседей-хроников я уже вылечила, они шли ко мне уже с новыми проблемами — травмы, ожоги, детские болячки, — да с более дальних улиц потихоньку народ подтягивался. Но стало заметно легче, бывали даже минутки, когда в приёмной никого не оставалось, и можно было отдохнуть.
Минут за сорок до окончания приёмных часов пациенты закончились. Выглянув на улицу и не обнаружив никого, целенаправленно двигающегося в мою сторону, я махнула рукой, заперла входную дверь и ушла на кухню — если кто-то и придёт, то позвонит.
Там меня ждал новый сюрприз. Вдоль свободной от мебели стены, там, где мы в будущем планировали разместить «зимний сундук», в рядок стояли тыквы. Именно стояли, поскольку тыквы от Льюлы тоже были прямоугольными, правда эти — исключительно для удобного хранения, ведь тыквы не должны при этом касаться друг друга, а круглые занимают слишком много места. А вот такие можно поставить буквально в сантиметре друг от друга — и условия хранения, а в данном случае просушки, соблюдены, и никто об них спотыкаться не будет.
На плите, судя по запаху, парилась тыквенная каша, Вела и Лана резали салат из свежих овощей — тоже только что с грядки, уж слишком ровненькие и аккуратненькие огурчики лежали на столе, сами по себе такие не вырастают. Ронт резал арбуз, а Бейл расставлял тарелки. Остальные дети возились во дворе, откуда и примчались, услышав, что я закончила приём.
И вот тут меня ждал последний сюрприз, самый невероятный. Проглотив первую ложку каши, Нев вдруг огорошил меня сообщением:
— А мы теперь тоже королевские стипендиаты!
— Кто? — я чуть ложку не уронила.
— Мы! — разулыбался Сев. — Тебе вернут оплату за первый семестр.
— Но… так же не делают, — я всё еще не могла поверить своим ушам.
— А для нас сделали. В четверг нас троих вызвали к ректору, он спросил, правда ли мы можем получить два урожая с дерева за сезон. Мы сказали, что хоть десять. Нас отвели в сад при академии и попросили показать. Ну, мы сказали, что нам много воды нужно, и когда позвали кого-то из старшекурсников-водников, сорвали по плоду с персика и сливы, косточки вынули и вырастили по маленькому деревцу, а потом прогнали через пять циклов.
— Нам разрешили взять себе по большущей корзине и того, и другого, — расплылся в довольной улыбке Нев. — Всем факультетом ели, ну и Рина с Велой позвали, конечно.
— А ректор смотрел на это всё вот такими глазами! — Льюла показала размер с яблоко, не меньше. — А потом прокашлялся и сказал, что он думал — мы на тех деревьях покажем, которые в этом году уже отплодоносили.
— Тогда мы ему еще и на вишне второй урожай вырастили, — пожал плечами Сев. — Нам не сложно.
— А меня он ещё спросил, не моих ли рук дело синяя роза, которую я своей бывшей соседке подарила, а она половине академии похвастаться успела. Я сказала, что это мы вместе, и мы вырастили для него зелёную розу, — добавила Льюла. — В фиолетовую крапинку.