Глава 20

— Кхм-кхм, — Джун громко и долго начал прокашливаться, заставляя нервы окружающих воителей буквально звенеть от напряжения.

Фы-ы-ыр! — под конец он хорошенько высморкался, зажав пальцем одну ноздрю, после чего тщательно вытер палец о спину сидящего перед ним какого-то не особо важного воителя. Судя по тому, как последний окаменел, он явно находился в чем-то среднем между ослепительной яростью и потерей сознания от гнева.

— Ух, хорошо, — сенсей Стаса выпрямился и гордо оглядел собравшихся. — Как я сказал ранее, мне есть, что сказать. И в первую очередь я хотел бы пройтись по истории нашего клана. Хорошенько вспомнить все то, из-за чего мы стали теми, кем стали…

У Стаса, как и у старейшин, судя по их сузившимся глазам, начали зарождаться смутные подозрения.

— С давних времен наш клан является одним из сильнейших кланов во всем нашем мире. Владея земляными техниками, мы участвовали в постройках крепостей и обороны во множестве войн и сражений. Мы уничтожали горы и создавали их вновь. И всюду мы несли гордое имя Сумада…

Джун с воодушевлением принялся вещать насколько же земляной клан велик и могущественен. Напрягшиеся было старейшины начали понемногу успокаиваться, кивая словам взбалмошного воителя.

Зная привычки этого бунтаря, они ожидали от него чего-то намного хуже. А небольшую демагогию можно было и потерпеть.

Сам же Ордынцев лишь молча прикрыл глаза. Он слишком хорошо знал своего сенсея, чтобы не видеть за этим фасадом язвительного дна.

А скоро его увидели и сами старейшины.

Если первые пять минут вещания о величии клана они слушали хоть с каким-то одобрением, то вот когда Джун плавно перешел к перечислению всей истории побед и поражений Сумада за сотни лет их существования, в их головах начали возникать подозрения.

На пятнадцатой минуте его зажигательной речи, даже до самых тупых дошло, что этот «сын собаки» над ними всеми самым наглым образом издевается, бессмысленно тратя всеобщее время.

Учитывая же, что прошлые выборщики тратили на свои речи не более двух трех минут, можно было лишь поражаться терпению воителей.

Посох ведущего церемонии с гулом ударился о каменный пол.

— Джун-сан, — Кубо попытался утихомирить высшего и напомнить ему о его на ладан дышащей совести. — Ваша речь очень интересна и важна, но всем здесь собравшимся очень важно услышать, кого же вы все-таки выберете…

— Что?! — громкий возглас мгновенно пришедшего в праведную ярость Джуна заставил ближайших воителей ощутимо подпрыгнуть. — По-вашему вы можете просто так взять и мешать моей речи? Может быть, вы считаете, что вмешиваться в мой собственный выбор, это тоже допустимо? А может, наша с вами история — это грязь и мусор, который не достоин того, чтобы о нем упоминали?

— Нет-нет, что вы, — старик аж отшатнулся от направленного гнева высшего воителя. Когда Джун хотел он мог быть страшен. — Но вы же… Очень долго…

— Это неотъемлемая часть моей речи, — фыркнул мастер с чувством оскорбленного достоинства. — Попрошу меня больше не перебивать. Так, на чем я остановился? О ками, забыл. Видимо, придется начать с начала…

По рядам воителей прошла уже настоящая гневная волна и недалек был и бунт.