Президент СССР и члены Политбюро степенно покинули трибуну Мавзолея, а колонны рассеялись в праздничную толпу. Официальная часть закончилась! Лишь торжественные марши продолжали греметь, эхом отдаваясь от кремлевских стен.

Держа Риту за руку, чтобы не потерялась, я брел вдоль ГУМа, лавируя среди нарядных людей — оживленных, радостных, предвкушавших застолье. За годовщину Октября, да не выпить?

Ноябрьское солнце светило, но не грело, однако на душе было тепло и покойно.

Какой-то год назад я вовсе не был уверен, стоило ли мне учиться на физика. Ладно, там, аспирантура — без нее сложно защитить кандидатскую. А дальше куда? Пристроиться в Физтех и трудолюбиво изображать первооткрывателя графена?

Вспоминать тошно. Зато сейча-ас…

Я лучезарно улыбнулся, подставляя лицо солнцу.

— И где теперь искать этих чучел? — заворчала Рита, вытягивая шею. — Сказала же: ждите у музея!

— Они ж пузатики…

Почти весь фасад Исторического музея, от шпиля к шпилю, затягивало гигантское панно — «62-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции», а у подножия здания шаталась, мешалась и перемешивалась гуляющая публика.

— Привет, шеф! — из людской кутерьмы вырвалась разрумянившаяся Темина. — Ой, здрасте!

— Здрасте, здрасте, — подозрительно сощурилась моя половинка, повторяясь, как Маша Зенкова.

— Привет, привет, — сделал я ручкой. — Гуляем?

— Ага! — радостно вылетело из Нади. — Ой, извините… — она суетливо порылась в сумочке, и выцепила радиофон «ВЭФ». Гаджет сердито звонил, разрывая воздух пронзительной трелью. — Алло? Да… Какие? А-а… Ой, а давайте завтра! Да? М-м… Ну-у… Ладно. Да еду, еду уже! — бросив радик в сумку, девушка кисло поморщилась: — Тоже мне, нашли время!

— С работы звонили? — оказал я внимание.

— Ну, да! Первый отдел лютует. Я, видите ли, какие-то бумаги не сдала после работы! Да куда они денутся из лаборатории? Ой, ну ладно, побегу я!

— Тебе, может, машину вызвать?

— Да не надо, я на своей!