«Нет. Так не пойдет. Так работать нельзя. Я представляю себе все только в общих чертах, а это не то что далеко от конкретики – это из области «слышал звон, да не знаешь, где он». Значит, начнем с прототипа. Конструкция, конечно, будет неказистой, но зато сможем рассчитать размер баллона, клапан, он же золотник, диаметр канала – в общем, сначала добьемся работы механизма, а потом придумаем, как из него сделать карабин».

Прикрепив другой лист, он увлеченно стал чертить, стирать и вновь чертить. Он настолько увлекся, что время проходило совершенно незаметно, словно и не текло вовсе. В конце концов прототип стал обретать реальные черты. В результате почесывания затылка, постукивания карандашом по зубам, нахмуривания бровей и сморщивания лба он сумел воплотить в чертежах нечто разумное, – ну уж на то, что идея не сработает, ничто не указывало точно. Должно было сработать.

Система была готова, рассчитать что-либо он не мог, так как попросту не знал метода для таких расчетов. А может, и знал, но не представлял, как это применить, и поэтому ничего не вспоминалось. Придется постигать все опытным путем, ну да это не так страшно – времени и сил затрачено будет много, но в результате на выходе все должно получиться.

Довольно потянувшись, он повернулся в сторону стола и так и замер с разведенными в стороны руками. Он так увлекся чертежами, что не заметил, как вернулась Анна. На столе стоял поднос, на котором находились краюха хлеба, кусок холодной оленины, сыр и кувшин с морсом – Андрей не был любителем выпивки, но пищу любил запивать, вот женушка и озаботилась. Сама Анна, сжавшись в калачик и укутавшись с головы до ног в шаль, приютилась в кресле и мирно посапывала. Вероятно, видя, насколько муж увлечен, она решила его не отвлекать, но, верная своим словам, и сама никуда не пошла, а тихо пристроилась на кресле, где благополучно и уснула.

Опустившись перед ней на колени, Андрей нежно поцеловал ее в носик, отчего она забавно поморщилась во сне, вызвав этим у Андрея еще больший прилив нежности. Бережно подняв жену на руки, он вынес ее из кабинета и направился в спальню. Нужно было все же поспать. Ему предстояли нелегкие дни, так как то, что он сделал на данный момент, было только началом, если не сказать скромнее. Предстояло еще разработать фрезерный станок – благо токарный вполне приемлемого качества уже был: оба они будут использоваться для изготовления частей карабина. Нужно было еще придумать, как выполнить нарезку в стволе, а это еще один станок. Да еще много чего.

Три месяца пролетели на одном дыхании. Было сделано много и в то же время мало. Андрей не мог нарадоваться на Грэга, который схватывал все буквально на лету, – если бы не он, то, скорее всего, ничего бы не вышло. Кузнец настолько тонко чувствовал металл и настолько совершенно умел работать с ним, что, узнавая информацию о том, что должно получиться в общих чертах, умудрялся доводить это до конкретики.

Далеко не сразу, но все же удалось решить проблему со сверлением ствола, при этом добившись довольно хорошей точности в калибровке. За калибр Андрей решил взять девять миллиметров: и останавливающая способность довольно высока, и пуля достаточно тяжела благодаря конической форме. С нарезкой пришлось весьма серьезно помучиться. Но Грэг в результате сумел решить и эту проблему, благо вначале был решен вопрос с фрезерным станком: получилось не сразу, но главное – начать и не опускать руки. Они изготовили несколько сверл, которые потом поочередно протягивали через канал ствола, с каждым разом увеличивая сверло на доли миллиметра. Памятуя, что в его пневматическом ружье нарезка вроде как делала два полных оборота, Андрей решил и здесь поступить так же.

Наконец к исходу последнего месяца зимы у них получился прототип. Выглядел он очень неказисто, но тем не менее должен был работать.

Андрей с замирающим сердцем присоединил к этой конструкции баллон с накачанным под высоким давлением воздухом, а затем вложил в казенник свинцовую пулю. На проводимых до этого испытаниях ударник исправно бил по клапану, выпуская воздух из редуктора. Но стрельбы они проводили впервые.

Хоть и говорится, что первый блин комом, и Андрей был готов к тому, что с ходу ничего не получится, но разочарование было очень сильным. Сжатый воздух сумел протолкнуть пулю чуть дальше середины ствола, где она благополучно застряла.

– Что-то не так.

– Я вижу, Грэг. Нет. Подожди, – остановил он кузнеца, собравшегося было открыть затвор. – Давай все это снимай со станины – и опусти ее в воду.

– Понял.

Грэг сноровисто разжал тиски и, вынув из них конструкцию, опустил ее в бочку с водой. Прототип тут же пошел ко дну – а почему, собственно, не утонуть более чем шести килограммам металла? Двухлитровой полости с воздухом явно было недостаточно для того, чтобы удержать изделие на плаву. Они внимательно вглядывались во взволнованную поверхность воды, которая постепенно успокоилась.

– Вроде нигде не сифонит, – удовлетворенно констатировал Андрей.

Как говорится, в любой ситуации нужно найти что-либо положительное, иначе руки сами собой опустятся. Что же, по меньшей мере герметичность была на высоте – и то хлеб.

– Да, воздух не выходит.

– Доставай.

Едва Грэг повернул ручку затвора, как его слегка оттолкнуло назад, и воздух с легким пшиком вырвался наружу.

– И что это значит?