Иудаизанты Подолии: «Беседа на ересь гуситов»

Круг наших сведений о восточнославянских («великорусских» и «украинско-белорусских») религиозных диссидентах конца XV–XVI вв. и связанной с ними полемике постепенно расширяется, и одно из важных открытий было сделано сравнительно недавно. Было найдено не известное прежде украинское анти-еретическое сочинение XVI в.[463], полемизирующее с еретиками, названными автором «гусами». Этот полемический памятник обнаружен Т.Н. Копреевой при подготовке описания собрания рукописей М.П. Погодина в Российской национальной библиотеке в Петербурге. Однако в собственно исследовательский оборот Погодинский сборник был введен сравнительно недавно Ю.К. Бегуновым, который опубликовал и часть текста, в частности, рассказ о Гусе Ионыше («гусёныше»), родоначальнике секты «гусов»[464].

Рукопись представляет собой конволют из двух частей. Первую часть (л. 1-39 об.) составляют повествование о страстях Христовых, названная переписчиком «Пасией» (от лат. passio), и апокрифические жития апостолов Петра и Павла, Андрея и Матфея. Эта часть написана одним почерком рукою «дьяка Данилы в богоспасаемом граде Смотричи», в Подолии, недалеко от Каменца-Подольского. Не исключено, что дьяк Данила был отцом Герасима Смотрицкого и соответственно дедом Мелетия Смотрицкого[465].

Вторая часть сборника написана другим почерком. Состав ее очень пестр. В этой части и был обнаружен трактат, который Ю.К. Бегунов квалифицировал как антигуситское сочинение и назвал по аналогии с известным сочинением Козьмы Пресвитера, направленным против богомилов, «Беседой». Однако «Беседа на ересь гуситов», как ее решил обозначать Ю.К. Бегунов, не только не имеет такого названия, но и никак не выделена в составе погодинской рукописи. Она составляет органическую часть второй половины сборника.

Что касается датировки Погодинского сборника, то Ю.К. Бегунов, опираясь на альбом Брике, в котором, как известно, представлены западноевропейские образцы бумаги, считает, что водяные знаки (вепрь) указывают на 1540-е годы. Это неточно. Обследование филиграней второй части сборника (начиная от л. 40) показывает, что в большинстве случаев[466] они очень близки филиграням 1554 г.[467] Но встречаются и филиграни, схожие, хотя и не идентичные, с водяными знаками 1560-х годов[468]. Поэтому вторую часть сборника Погодина следует датировать 1550-1560-ми годами[469].

Когда был написан антиеретический трактат в составе Погодинского сборника? Ю.К. Бегунов ошибочно датировал его 1503 годом, приняв цифирную пометку начала 87-й главы на поле в том месте, где начинается рассказ о «гусах», за указание на число лет, прошедших от момента казни Яна Гуса[470]. На самом деле никаких прямых указаний на время составления трактата в его тексте нет. Из нашего дальнейшего анализа будет видно, что есть все основания датировать трактат тем же временем, когда, судя по филиграням и содержанию «антигуситской» полемики, была составлена вторая часть Погодинского сборника – т. е. 1550-1560-ми годами.

Интересующая нас полемическая часть Погодинского сборника квалифицирует современных автору диссидентов как «гусов», т. е. гуситов. В сборнике содержится интереснейшая легенда о Яне Гусе, которому вменяется вина в порождении ереси «гусов». Согласно этой легенде, «гусы» восприняли свое учение от Хуса Ионыша, который «прельсти првие Прага, и оттоле изыдоша ученици его, и мнози прелстиша, и едине от тех вы есте»[471].

Хус Ионыш в детстве пас гусей. И «некто добрь человекь», «философ латинскый, видев детя то спроста и худо», проявил милосердие и взял его в свой дом. В доме философа Ионыш был научен книгам, и сам стал «философом». Хозяин дома вручил юноше ключи от всего, что было в доме, но строго запретил заглядывать в одну «раку». Однако Хус Ионыш сумел сделать восковой слепок ключа от «раки», заказал у ремесленника ключ-отмычку и тайком открыл таинственный сундук.

Чрезвычайно важно по достоинству оценить, что именно было обнаружено Ионышем в сундуке: «и ино ничто же не обрете в ней, токмо древняя книгы Моисиовы и прочаа книгы Ветхаго Завета латинским писменем»[472]. Книги Ветхого Завета была неспешно прочитаны Хусом тайком от хозяина-«философа», «и начат той Гусъ Ионыш в размышление велие въпасти». Автор легенды называет два текста Ветхого Завета, которые произвели особенно сильное впечатление на «Ионыша»: слова Второзакония о почитании одного Бога («Слыши, Израилю, Господь Бог твой, Господь един есть и тому единому послужиши. И несть ин Бог, разве мене»[473]); слова книги Исхода о запрете поклонения иным Богам, кроме Бога, явившегося Моисею («Да не поклониши ся Богу туждему, ниже всякому виду и податию, елико их на земли и елико их горе на небесе»[474]) – «и прочаа заповеди, еже бяху ко Израилю»[475].

Проникнувшись ветхозаветными заповедями, Хус Ионыш, «встав от дидаскала своего и побеже в Прагу у чехом, и пребысть тамо в многа времена потаен, тую ересь и прелесть удръжа си в сердце свое, дондеже получи свое время. И бе человек остроумень, и вънимаше Писанию Ветхому, и ста дидаскаль. Начат учити помалу люди и глаголаше им: “Видите ли, что рече Бог ко Моисею, яко да ся не покланяем твари, ниже делу рук человеческых, яко идоли сут”. И иныя многы прелести узаконоположив им дръжати. И по сих прельстит ся Прага вся и въсташа, и разбиша иконы своя, и безвести им сътвориша, и ина многа зла сътвориша»[476]. Однако «крал Жигимонт» после трехкратного поражения сумел-таки разбить войска «гусов».

Такова изложенная в Погодинском сборнике легенда о Гусе и гуситах. Уже при знакомстве только с ней бросаются в глаза два обстоятельства. Во-первых, к гуситам и их учению легенда имеет только косвенное отношение, и понятно, что те, кого автор имеет в виду, гуситами не были; во-вторых, учению «гусов» приписаны черты иудаизантизма.

Автор сообщает, что «гусы» отвергали византийско-право-славное церковное предание (вопрос о предании «латинской» церкви не вставал вовсе). Предание Отцов Церкви «гусы» называли «баснями»[477]. «Гусы» ставили под сомнение авторитет решений вселенских соборов и определенно отрицали авторитетность последнего из них, седьмого, восстановившего иконопочитание[478]. «Гусы» признавали авторитет одной лишь Библии с характерным выделением Ветхого Завета как основополагающей части библейского канона. «А також вы, гуси, мудрьствуете, яко книгы святых и преподобных отець и учениа их не хощете послушати, ани веровати, ани Афанасиа Александрейскаго, ниж Великаго Василиа Кесарийскаго, ниж Иоанна Златоустаго, ниж иныя книгы еже сих оставиша святии отци. Понеже се, глаголете, яко преданна старець дръжими, якож рече Господь ко иудеом: “Вы дръжите преданна старець, а не Богом данный законь”. Да и вы томоу глаголу уподобистеся и преданна святых отець не приасте, но яко от некоторыя басни от древних. Сице и вы учению их именуете быти, но глаголете: “Мы хощем послушати токмо книгы пророческыя, и Моисеовы книгы, и Псалтырь, и Евангелие, и апостольскаа учениа и откровение святого Иоанна Богослова”»[479]. На предпочтение, отдаваемое «гусами» Ветхому Завету перед Новым, ясно указано в другом фрагменте трактата: «И препираете нас съ Ветхаго завета. И мы почтохом вмале книгы древняя и не прелстихом ся во них, но пльзовахом ся, и въразоумехомся, и не токмо мы, но инии мнози прежде нас добре оуведааху Ветхий завет, но обач не прелстишася въ жидовьском, но ниже последоваху Ветхому завету, яко вы днесь, гуси, прельститеся и последствуете Старомоу заветоу. Но веми се[480] яко добре оуразуместе, чтете всегда, да вонимаете Писанию Ветхому и веруете въ него, и Палиа дръжите»[481].

Среди других черт учения «гусов» важно то, что они были иконоборцами. Говоря о предшественниках антихриста, автор называет иконоборчество их характерной чертой: «И сии сут… знамениа есть, еже похулят честныя иконы и поругают ся им», и кресту и проч. Эта же черта отличает «гусов»: «Такожде и сии гуси без вести потщахуся и понуждаются сътворити божественаго креста, якож о создании церьквам некаа странаа глаголасте, якож не подобает церковь освящати его и именовати е во имена святым, якож и предрекохом вами и ныне глаголя… И глаголете яко церковь есть толико сердце ваше…» и проч.[482]Автор трактата также вменяет «гусам» надругательства и насмешки над иконами, подобно тому, как это было в полемике Иосифа Волоцкого, направленной против русских еретиков-иудаизантов: «и святых всех уничижаете и оклветаете и образ их начрътаниа хулите, и идоли их именуете, и смеетес имь, и очеса их ослепляете, яко ино язычници[483] погани творят – сице и вы творите, и не токмо иконы святым апостолом и всем святым уничижисте, но и самую икону образ Господа нашего Исуса Христа и того пречистою матерь. Идоли им глаголете быти, и на земли их повръжете, як на смех. И пакы глаголете проклятую хулу, окааннии и треокааннии: аще есте яко бози, помозите си сами собе, и въстанете и двигнетесь»[484].

Автор трактата из Погодинского сборника упрекал «гусов» также в том, что они хотя и претендуют на достоинство новых апостолов, между тем не только не уходят в пустыню, но и не следуют аскетическим правилам в миру: «не якож вы непщуете себе яко чинь и оустав дръжитие апостольскый никакож, но прельщаетес оумом вашим суетным, да и инех съ собою прелщаете. И предварих рех, яко ни един же от вас не видехом, о гуси, во пустыни заблоуждающа»; в миру вы, продолжает автор, вовсе не предаетесь аскезе, в ваших общинах нет «долу лягания без постели» и т. п., в то время как Бог велел все оставить ради спасения, идти в пустыню и проч. И именно в этом месте полемики автор трактата приводит выдержки из описания общин ессеев, позаимствованные у Иосифа Флавия. Ю.К. Бегунов, опубликовав соответствующий фрагмент трактата, почему-то считает, что традициям ессеев следовали и «гусы», в то время как автор текста упрекает их в противоположном.

Если верить трактату, общины «гусов» функционировали открыто, сами «гусы» были вовлечены в мирскую деятельность и, видимо, в большинстве случаев были светскими людьми. В то же время, вопреки мнению Ю.К. Бегунова, текст нашего источника не дает оснований предположить, что сложилась устойчивая сеть еретических общин[485]. Согласно трактату, существовали бродячие группы проповедников, которые не имели постоянного места жительства и определенных занятий. В целом данных Погодинского сборника недостаточно, чтобы судить о внутренней структуре движения «гусов», устройстве их гипотетических общин и т. д. Однако есть много оснований видеть в «гусах» тех же восточнославянских диссидентов третьей четверти XVI в., которых упоминают другие украинско-белорусские и польские памятники, а русские источники считают последователями Феодосия Косого[486].

Последователи Феодосия Косого – иудаизанты середины XVI в.?

Есть основания считать иудаизантами и последователей Феодосия Косого – известного русского религиозного диссидента середины XVI в., который предстает в русских источниках как вдохновитель ереси, распространившейся в русских и украинско-белорусских землях в третьей четверти XVI в.[487] Текстами, которые были созданы самим Феодосием, мы не располагаем. Однако, согласно письму Д. Бурхера к Г. Буллингеру[488], по прибытии в Вильно именно Феодосий Косой (а если не он, то его ближайший сподвижник Фома) написал и издал исповедание веры, которое до нас не дошло[489]. Поэтому мы узнаем о Феодосии Косом и его учении преимущественно из косвенных источников и полемических сочинений, опровергавших его идеи.

Первое русское полемическое сочинение, упоминающее Феодосия Косого, датируется приблизительно 1558 годом. Это принадлежащее перу Иоасафа, игумена Данилова монастыря в Новгороде, «Похвальное слово Никите, епископу Новгородскому»[490]. Однако сведения, доносимые этим сочинением о Феодосии Косом и его учении, чрезвычайно скудны и неопределенны.