БОНУС

Руслан.

Еще 5 лет спустя.

На часах за полночь. Оперевшись кулаками в подоконник, жду, когда у ворот дома остановится наш джип. Наконец, темноту пробивает свет фар приближающейся машины. До слуха доносится агрессивное рычание мотора и, наконец, я его вижу.

Пассажирская дверь открывается, являя моему взору светлую макушку, и я тут же срываюсь с места. Стараясь передвигаться бесшумно, выхожу из нашей спальни, быстро пересекаю небольшой холл второго этажа и по лестнице спускаюсь вниз.

Услышав, как щелкает дверной замок, складываю руки на груди и подпираю плечом дверной проем между гостиной и прихожей.

Маша тоже старается не шуметь, открывает дверь, переступает порог и ставит у ног небольшой дорожный чемодан.

А потом поднимает голову и встречается со мной глазами. И все, бл*дь, попадаем вдвоем в центр торнадо. Молча смотрим друг другу в глаза, ориентируясь в образовавшемся между нами биополе, как две, настроенные друг на друга антенны.

Я не знаю, что это за мистика, но я чувствую ее лучше, чем самого себя. Я умею читать ее мысли и пропускать через себя ее эмоции. Она говорит, я врос в нее корнями.

— Как долетела? — спрашиваю негромко.

— Отлично, — поведя плечом, тянет вниз один конец легкого шарфа, — летать бизнес — классом всегда комфортно.

У жены была командировка в столицу, подготовка к международной конференции, на которую она заявлена спикером. Я горжусь моей девочкой.

— Волков тоже бизнес — классом летел? — интересуюсь делано равнодушным тоном.

Мы давно перевернули ту страницу нашей жизни, но мысль о том, что начальник моей жены прикасался к ней, сидит в моем мозгу занозой.

— Конечно, летел… — поворачивается ко мне спиной и разрешает помочь снять пальто, — он, его жена и их горластый сынок.

Ответ меня более чем устраивает. Виктория, жена Волкова, очевидно, тоже держит руку на пульсе.

Бросаю пальто на банкетку, а Маша, томно вздохнув, изящно наклоняется и, вжавшись ягодицами прямиком в мой твердеющий пах, расстегивает молнии своих сапог.

Мать твою… я думал, мы хотя бы доберемся до кровати. Но теперь вряд ли. Эти три дня показались мне вечностью. Я слишком скучал.

Кладу обе руки на Машины бедра и резко дергаю на себя. Стонем в унисон. Выпрямив спину, она откидывает голову на мое плечо и медленно рисует тазом восьмерку.