Потом втянулся, но чувство вины… оно не ослабевает. И страх, что все откроется, каждый раз за горло держит.

Если Маша узнает…

Она не узнает.

Я планирую закончить это прежде, чем… станет поздно.

Расходимся с Амелией каждый к своей машине. Она идет к своей Инфинити, я — к Гелентвагену, за рулем которого меня ждет водитель.

Пока еду домой, по телефону говорю с Глебом, другом еще со студенческой скамьи.

— Бл*дь, круто, Рус… горжусь.

— Работы еще дохрена, и в Бельск этот мотаться постоянно надо будет. там все мощности под замену.

— Че-то сомневаюсь, что это для тебя проблема, — смеется он, — тебе этот движ всегда по кайфу был.

Так-то, да. Энергии под завязку. Хочется драйва. Действовать, переть напролом, чтобы конкуренты пыль сзади глотали.

Ведь так и будет.

— Когда обмывать завод твой будем?

— Обмоем, Глеб, обязательно обмоем как положено… Сейчас на месте все решу там, и отметим.

— Как дела вообще? Маша как?

— Нормально Маша, — стопорюсь немного, — хорошо у нас все.

— Слышал, они с моей Светланкой по магазинам на выходных собрались.

— Пусть идут.

— Ну, ладно, — сворачивает он беседу, — привет ей от меня передай.

— Передам. Пока.

Отключившись, убираю телефон в карман. Глеб, если про Амелию узнает, не одобрит. Он у нас семьянин примерный, на Светланку свою, как на Божничку молится. Другое дело, Олег Просекин. Тот известный кобель, любовниц меняет каждый месяц, но, сука, и развода своей жене Ирке не дает. Он был бы рад узнать, что я теперь в его команде.