- А, эльфятина! Хвост дымиться?

- Да, похоже, горит уже. Ну, ты поможешь? В долгу не останусь, ты меня знаешь!

- Да ты и так по жизни должен уже, скажи спасибо деду. Где ты сейчас?

- У Оливье, на внутреннем балконе. Тут внизу пятеро, вроде за мной. У них маг 200+. Мне бы свалить по-быстрому и по-тихому, без конфликта, поможешь?

- Значит, внимай, Эскул. Двигаешь до конца балкона на цырлах, как кот в тапочках, там в конце дверь в кладовку со швабрами. В кладовке окно. Оно у Оливье всегда открыто. Вони, эстет, не переносит. Вылезешь в окно, там не особо высоко — метра три, четыре. Сейчас приедет закрытый экипаж. Ты на крышу ему спрыгни, потом без вопросов внутрь. И ничему не удивляйся. Всосал?

- Ок. Вася. Го!

Воодушевленный, я на цыпочках по стеночке прокрался до угла, всё время контролируя взглядом зал подо мной. Дверь в кладовку подалась хоть и легко, но с душераздирающим скрипом. Я даже замер на мгновение, ссутулив плечи. Но всё обошлось. Шум едоков в зале с лихвой маскировал любые посторонние звуки. В кладовке, сдвинул рухлядь, попутно перепачкавшись чем-то, открыл тугую створку окна и осторожно высунул наружу голову.

Ух ты! Оперативно. Под окном в двух метрах была крыша запылённого экипажа. Когда я, подтянувшись, пропихивал себя через окно кладовки и, повиснув на руках, мягко спрыгнул на крышу кареты, кони даже не шелохнулись. Не став задерживаться, я слез на запятки, затем, открыв дверь, скользнул в пыльную темноту. Экипаж тут же тронулся, а я, немного обалдевший в первую минуту, пожал протянутую руку соседа.

— Привет, Эфраим! Ты как здесь? — придержал я его ладонь в своей.

— Так, эта, ваше эльфийшество! С вами интереснее, да и выгоднее даже, чем служба майората. Вы вон, за два дня — и сесть в тюрьму успели, и выйти, и к магистру вас возили, теперь за вами гонятся… Лихой вы Рейнджер, завидую!

— Да, лихой… а ты откуда Гнома Васю знаешь? — подмигнул я Эфраиму.

— Так, известно, уважаемый гражданин Карагона. Не скупой, опять же, как и вы, — заискивающе посмотрел на меня тюремщик.

Намёк понял, не дурак — я протянул ему вкусно звякнувший мешочек.

— Ну, а мы сейчас куда, Эфраим? — вернул я его с небес на землю.

— Так, эта, сказали, вроде вы сами укажете.

— Правильно, Эфраимка, давай, скажи, чтобы в ремесленный квартал правили, к лавке Модеста!

— Ваша правда, но я бы не связывался с этим пройдохой, ваше эльфийшество, — покачал головой тюремщик.

— Есть такое слово «Надо», Эфраимка, — сказал я и подумал, что этот простак не так уж и не прав.

Мостовая центральных улиц под колёсами кареты сменилась утрамбованным грунтом ремесленных кварталов. Я это сразу почувствовал, когда тряска резко сменилась мягкостью хода. Из окна потянуло вонью дублёной кожи и гарью десятков горнов. Вместе с запахами ворвалась какофония разных звуков. Визг точильного камня, размеренные удары молота о наковальню, матерные понукания мастеров и скрип, скрип, скрип тысячи тачек, телег, экипажей и рикш. Рядовое утро всех тех, кто поклонялся единому богу. Имя, которому Крафт.

Карета свернула в проулок, где было немного потише. Эфраим открыл дверь.