Маша
— Машуль, просыпайся. Мы подъезжаем.
Олег нежно гладит мою щеку, сдувая одинокие пряди волос, упавшие на лицо. Я хмурюсь, не желая просыпаться. В его объятиях так тепло и уютно.
— Маша. Машка. Машенька. Просыпайся, моя маленькая, — Олег склоняется надо мной, шепча низким голосом.
— Одесса?
— Она самая.
— Можно я ещё немножко посплю?
— Дома поспишь, — Олег помогает мне подняться, а затем — поправить мою одежду.
— Значит, эту ночь мы будем спать отдельно?
— Ты предлагаешь мне постелить на коврике? — Олег широко улыбается, заправляя за моё ухо прядь волос.
— Снова шутишь? Я не хочу домой, Олег. Я не хочу с тобой расставаться.
— Так мы и не расстаёмся, крошка. С сегодняшнего дня у нас общий дом. И, когда я говорил, что ты поспишь дома, то имел в виду коттедж в Таирово.
— Правда? — Я заметно оживляюсь и радуюсь точно, как ребёнок, обвивая Сокола за шею и целуя в щеку.
Моя радость сменятся тревогой, стоит только вспомнить об отце. Я отодвигаюсь от Олега и утыкаюсь в окно, смотря на жизнь ночной столицы Южной Пальмиры.
— Ну, что ещё случилось? Что за смена настроения? Красный день календаря? — Олег подсаживается ко мне, легко толкая в плечо.
— Нет. Календарь здесь не при чем. Я вспомнила об отце. Он же не в курсе наших отношений, а в свете последних событий я совсем забыла об этом.
— Машка, всё будет хорошо. Верь мне. Твой отец, конечно же, врежет мне пару раз, но ты не парься. Мы все равно не оставили ему выбора. Он смирится рано или поздно.
— Рано или поздно? А, что, если он не захочет меня знать?
— Как это? Не захочет?
— Ну, вот так. Откажется от меня. Вычеркнет из своей жизни. Я не переживу этого, Олег. На самом деле я очень сильно люблю папу. Жаль, что это поняла только сегодня.