– Сентебов, Ибрагимов, поднимитесь на четвертый этаж по парадной лестнице. А мы пройдем здесь. Выполняйте.

Не дожидаясь ответа высокого, грузного Сентебова и худощавого Ибрагимова, он тут же устремляется в дверной проем, шагает по ступеням наверх. За ним следуют остальные. Пространство наполнено шумом шагов, звучащих вразнобой. В узких окошках видна часть газона и освещенный куст. Лестница проходит мимо двери, но идет выше. Питер удивленно поворачивается к Алмазову.

– Там что, пятый этаж?

– Нет. Это на крышу. – Брезгливость сквозит в голосе. – Там солярий. Летом загорать можно.

– Липкин, остаетесь здесь, – командует Питер стеснительному и весьма прилежному Иосифу Липкину. – Робертсон, со мной. – Он открывает дверь.

Перед ним большой зал, освещенный дежурным светом. Множество тренажеров, некоторые из них известны Питеру – он занимался на таких в Париже. Все стены в зеркалах, лишь с одной стороны стеклянная стенка, за ней зимний сад. Питер проходит туда. Кусты, невысокие деревья, небольшой фонтан посредине. И никого. Уходящий конусом вверх потолок – одна из башенок как раз над зимним садом.

– Здесь красиво, – мечтательно произносит стоящий рядом Робертсон, долговязый парень. Он говорит по-русски с небольшим акцентом – его родители, англичане, перебрались на эту территорию десять лет назад, когда ему было двенадцать.

– Красиво, – соглашается Питер. – Но у нас нет времени. Идемте.

Он возвращается в тренажерный зал, идет к входной двери. За ней уходящая вниз парадная лестница. Но справа еще одна дверь.

– Что там? – спрашивает Алмазова Питер.

– Гостевая. Там сейчас никого.

Питер открывает дверь, за ней комната с широкой кроватью, большим шкафом, непременные в этом доме туалет и ванная. Алмазов не обманул – здесь на самом деле никого нет. Быстрым шагом Питер возвращается на «черную» лестницу, устремляется наверх. Лестница упирается в дверь, за ней небольшое плоское пространство крыши, зажатое меж крытых черепицей башенок и наклонного черепичного ската. Питер ступает на выложенную плиткой ровную поверхность. Темно, однако и в слабом свете видно – тут никого нет. Можно идти вниз.

– Спускаемся, – мрачно говорит он Виктории.

Сначала он сбегает по «черной» лестнице до второго этажа. Здесь не так много помещений, чтобы задерживаться надолго – зал, комната с бильярдом, комната для карточных игр, с ломберным столом, комната с баром. И опять никого. Первый этаж принимает Питера – та его часть, которая не видна с парадной лестницы. Алмазов и Виктория едва поспевают за ним, а Робертсон отстал.

Питер видит немолодую полную женщину, довольно высокую, стоящую посреди коридора. Вид у нее рассерженный. Рядом с ней щуплый Сергей Надеев. Он выглядит растерянным.

– Что произошло? – спрашивает Питер.

– Вы здесь главный? – голос у женщины зычный.

– Главный здесь представитель Совета Виктория Пименова. – Питер указывает на приближающуюся Викторию.

– Почему эти молодые люди тут хозяйничают? – набрасывается на Викторию женщина. – Ходят по кухне, по холодильнику. Там продукты, необходимо соблюдать гигиену. Посторонних мы туда не пускаем.

– Вы повар? – спрашивает Питер.