В судебный зал вошло целое семейство — невысокая кругленькая тетка средних лет, длинный сухопарый мужчина — вероятно, супруг, а еще молодая пара — она, рослая деваха, что называется «кровь с молоком», а он — тщедушный, с едва наклевывавшимися усиками, напоминавший скорее подростка, а не мужа.

— Итак, дорогие мои, чем я могу быть полезен? — ласково спросил герцог, когда вошедшие закончили с обязательными поклонами и приветствиями.

Окинув взглядом присутствующих, тетка сразу же заявила:

— Наша беда лишь для ушей господина герцога. Я хочу, чтобы посторонние вышли.

— Милочка, хотеть вы станете дома, а здесь я решаю — кто посторонний, а кто нет. Излагайте, а иначе я сейчас просто позову стражу и прикажу всыпать вам пять плетей за трату моего времени, — лениво сказал герцог. — И мне плевать, что вы не крепостная, а горожанка и жена бюргера, а уж моим латникам тем более.

При всей своей наглости тетка не рискнула проверять, имеет ли правитель право ее выпороть, нет ли, поэтому приступила к делу:

— Жалоба у меня на моего зятя… — Дальше мамаша Нитуш вытолкала вперед дочку. — Рассказывай деточка, что не так.

Статная девица, слегка зардевшись, замялась:

— Дело все в том… в том все дело… а дело-то вот в чем…

— Да уж говори все как есть дура! — толкнула мамаша дочку в спину, а потом, не выдержав, выпалила сама: — Все дело в том, государь, что дочка моя до сих пор целая, хотя они с Курцем уже полгода, как женаты. Вот.

— Стало быть, молодой супруг не хочет исполнять свои обязанности? — перевел герцог взгляд на дочь. — А вы, милочка, не пытались как-то вдохновить вашего супруга? — Его высочество властным жестом остановил пытающуюся отвечать за дочку мамашу и опять посмотрел на молодую женщину. — Ну же, дитя мое, скажите, мне можно знать.

— Да как не пыталась, — горестно вздохнула девица. — Я уж и так, и этак, и поцелую его, и поглажу, и… это самое, а он только ночную рубаху между ног зажимает, морду отворачивает, да пукает, словно от страха.

— Да я в его годы… — попытался что-то сказать супруг, но получив от дражайшей половинки локтем в ребро, притих.

— Так-так, — побарабанил герцог костяшками пальцев по подлокотнику и спросил: — Сколько лет юной супруге?

— Недавно двадцать исполнилось, — сообщила девушка.

— А сколько лет молодому мужу?

— Шестнадцать, — влезла мамаша Нитуш.

— Молчать! — рявкнул герцог так грозно, что даже у меня заложило уши, а жалобщики присели от страха. Ладно, что лужу не сделали: — Курц, сколько тебе лет?

— Четырнадцать, — пролепетал парень.

— Значит, супругу четырнадцать, а жене двадцать, — раздумчиво проговорил герцог, снова побарабанив по подлокотнику. — Конечно, законом не возбраняется, если жениху четырнадцать лет, но вы, дорогие мои, каким местом думали, когда решили выдать замуж взрослую девушку за мальчишку?