– Здесь, – только и смог он выдавить из себя, завидев далеко внизу гранитные руины, но дрейк Двэйна уже пикировал к земле.

Двэйн спрыгнул с животного и за шкирку стащил с него жреца.

– Точно этот? – он ткнул когтистым пальцем в полуразвалившиеся ворота.

Киган кивнул.

– Странно, что мы не заметили его издалека, – добавил он задумчиво. – Такая махина. И выглядит не очень.

– Замок зачарован, – оборвал его рассуждение Двэйн. – Сколько было охраны у Дункана?

– Никого, – Киган покачал головой. – Только карлик-слуга… Но мы так и не увидели его лица.

Двэйн подтолкнул Кигана к воротам.

– Идём, – бросил он, – ничего не говори и имени моего не называй.

Дункан сидел в парадной зале в старинном потрёпанном кресле и довольно жмурился. Он отлично поужинал. Кровь Бессмертной напоминала ему выдержанное вино – тонкий привкус печали, букет ненависти, любви и презрения, и всё это окрашено глубокими и сильными тонами абсолютной власти. Нет, это не крестьяне – и тем более не демоны. И те, и другие слишком грубы. Он ещё кое-как переносил вкус детей – было что-то очаровательное в их невинности, но большинство смертных так и не успевали созреть до того потрясающего вкуса, который тёк в венах могущественных магов. И даже среди них Бессмертная была особенной. Это приятное послевкусие вишни, приправленное ароматом горячего шоколада… Возможно, Сделка придавала ей этот неповторимый вкус?

Донора лучше он не мог даже представить. И ведь Бессмертная пришла к нему сама, добровольно. Дункан даже готов был согласиться на человечков, следовавших за ней. Рыцарь, должно быть, походил на кусок жёсткой баранины. Да и гном немногим лучше. Храмовником же вообще недолго отравиться – Дункан давно уже зарёкся пить святую кровь, все церковники были немного психами. Зато эльфийка… Дункан так надеялся, что Контрактер подарит ему эльфийку. В её запахе сквозили ненависть и тоска, застарелая боль и вечное одиночество, благородный привкус гордости и отверженности… Должно быть, её кровь пахла травами, как у всех эльфов. Тонкие специи наверняка вплетались в её вкус.

Дункан вздохнул. Что ж, на двух стульях не усидишь. И Контрактера ему хватит надолго… Очень надолго. Проще сказать – навсегда. Правда, со временем кровь колдуньи начнёт терять своё очарование. Чувства станут затираться вместе с памятью, пока все их не заменит горький вкус отчаяния. И всё же на несколько столетий Лилит вполне должно хватить. От приятных размышлений вампира оторвали резкий стук и звук открывающейся двери.

– Войдите, – сказал он с запозданием.

На пороге стояли двое. Один – пропитанный запахами Ада, в чёрном плаще поверх обнажённых плеч. У пришельца были непослушные короткие белые волосы и загнутые назад рога. Второй – в белом, но порядком испачканном по подолу плаще. Этого Дункан уже видел. Странная, однако, парочка – храмовник и демон… Высший осторожно переводил взгляд с одного на другого, ожидая объяснений.

– Посланец Темной Госпожи, – рогатый демон изящно поклонился и положил руку на плечо храмовника, заставляя поклониться и его. – А это – наш дар Вашему Высочеству. Жест доброй воли.

Дункан посмотрел на демона, затем на храмовника. Киган ощутимо напрягся – «даром» он быть не хотел. Двэйн подтолкнул его вперёд и влево, а сам слегка шагнул в другую сторону, обходя вампира справа.

– Я не буду вступать в Армию Тьмы, – заявил Дункан капризно.

Двэйн всмотрелся в лицо вампира. Тот выглядел паршиво. Чёрные волосы были плохо расчесаны, лицо заметно исхудало. И всё же столетиями голодавший вампир мог бы выглядеть и хуже.

– Я отстал от своей госпожи, – сообщил Двэйн, медленно, как кошка, приближаясь к вампиру. – Её пленил Хранитель Меча, и вчера, кажется, моя Владычица вынуждено гостила у вас в замке.

– А… – неуверенно сказал Дункан. – Ты про эту Владычицу? Так она ушла. Я уже говорил герою.