— Ну, ты даешь, Ленточка! — хохотал и дядя Саша. — Отправила вооруженных до зубов ребят на съемочную площадку! Душевые там, если тебе надо! — мазнул взглядом по мне дядя Саша, и я только опомнилась, что выгляжу как Баба Яга после турне по лужам.

Припустив в указанном направлении, я торопилась до того, как вернется Таня, на полном ходу влетая в раздевалки. Стоящие около лавочки берцы пригвоздили меня к месту. Такие же здоровые, как у черного байкера.

— Проходи, раздевайся! — раздался голос Мирона от дверей душа.

Крутящийся ответ прилип к языку. Нисколько не стесняясь, Мирон стоял, закинув полотенце себе на шею и держа его края в кулаках. Кроме полотенца, на нем были только татухи и наглая улыбка.

Зачем я трачу на румяна кучу денег? Краска с моих щек не исчезает ни от общения с Койотом, ни от воспоминаний о нем в любую свободную минуту!

— Не до глупостей мне! Где тут женский душ? — старалась я не смотреть на его обнажённое тело, но выходило из рук вон плохо.

— Какие глупости, все серьезно! — оскалился гадкий Койот, подходя ко мне. — И мои глаза выше, Ленточка!

Глаза еще хуже вообще-то! Эта серо-оливковая радужка как капкан для меня. Нежно касаясь моего подбородка, Мирон поднял мою голову, не давая пялиться на его высеченные из камня мышцы. Не могу смотреть на него спокойно! Встречаюсь с ним взглядом, и в груди все замирает, только развратные бабочки в животе отчаянно крутят задницами, танцуя тверк. Влипла я по самую макушку! Где-то должны найтись мысли, способные отрезвить, но слишком поздно. Я уже попалась в ловушку его необычных глаз, зрачки которых превратились в бездонный черный котлован и утаскивают меня в пропасть.

— Опять бегаешь за мной, грязная девчонка? — включил свой мурашкообразующий баритон Мирон, осторожно стирая пыль с моих губ.

Большой палец застывает на моих губах, прожекторы Койота вспыхивают, секундное колебание, звук щелчка замка за моей спиной, и тяжелая ладонь опускается мне на поясницу, а его вечно эрегированный хвост, пытается оставить отпечаток на моем бедре, как на Аллее Звезд в Голливуде — ладони.

Внизу живота разливается жар, и, борясь со сжигающим благоразумие желанием, поднимаю руки, чтобы сохранить дистанцию, и упираюсь ими в жесткий пресс. Сквозь грохот собственного сердца слышу сдавленное шипение Мирона. Он подается вперед, прожигая меня темным взглядом, наполненным огнем вожделения, и толкая меня к двери. Хочу сказать ему, что он слишком высокого о себе мнения, но не успеваю, потому что он прижимается к моим губам все в той же доминирующей манере, бесцеремонно вторгаясь своим горячим языком.

Я должна была раньше догадаться, что если постоянно думать о Мироне и той ночи, то, оказавшись в его руках, я снова потеряю голову, опять потеряю контроль, расплавившись от его поцелуев. Сдалась под его напором за миллисекунду, осознавая, что я пожалею об этом позже, но сейчас не хочу об этом думать.

Слетающая с меня одежда не принесла прохлады и не погасила языки пламени, гуляющие по телу следом за ладонями Мирона, бесстыдно оглаживающими мою грудь, нежно кружащими пальцами вокруг сосков и оставляющими мурашистые искры на коже.

Ноги потряхивает от возбуждения, так что приходится вцепиться в его круглые плечи. Как по команде, ловкий Койот, ухватил меня за бедра, подкидывая их на свою талию, и быстро уволок под теплые струи душевой лейки.

— Охрененные, — хрипит Рон, поднимая меня выше, набрасываясь на мою грудь и вбирая вершинки, обводит языком по ареоле, пропуская через меня тысячи киловатт электричества.

Закусываю губы, сдерживая срывающиеся стоны, но тонны воздуха покидают мои легкие, когда он дотрагивается подушечками пальцев там, где я жду больше всего, и начинает массировать клитор. Скорее всего, я уже подцепила от Мирона его дикое животное либидо.

— Готов всю тебя вылизать языком, Котенок, — прокладывая огненную дорожку ниже, рычит Рон, — в первый раз чуть в штаны не кончил!

Грязный гадкий Койот и такой же грязный его язык, заставляющий меня дрожать от нетерпения. Но меня еще больше заводит его болтовня, хотя я не помню на нем штанов в первый раз.

Ответить ему с моим внезапно обедневшим лексиконом до слов «ах» и «еще» я не могу и только со стоном откидываю голову на стену, когда его пальцы погружаются глубже.

Профессиональный банщик с гигантским перечнем интимных услуг продолжает ловко орудовать во мне пальцами, удерживая на весу и жадно исследуя мою шею, так и норовя снова укусить, но позволяет себе только слегка прижимать кожу зубами и зализывать боль языком.