– А можно – чуть поподробней? – просительно улыбнулась девушка. – Ну, пожалуйста, брутальный мистер. Так сказать, в виде исключения…
– Хорошо, иду навстречу. Госпожа рыжая липучка…. Нет ответной колючей реплики? Ладно, поощрю за понятливость, так и быть…. Зачем Шпицбергену – дополнительная и развёрнутая реклама?
– Чтобы сюда приезжало ещё больше туристов. Как можно больше. Дополнительные рабочие места в сфере малого и среднего бизнеса. Постоянно-растущие поступления-отчисления в местный бюджет. Благоприятный климат для серьёзных иностранных инвесторов…
– Полная и законченная ерунда, – закурив сигарету, тоном, не терпящим возражений, известил Тим. – Норвегия – страна богатая и щедрая. Архипелаг прекрасно проживёт и без стороннего финансирования. Тем более что и ЮНЕСКО вкладывает сюда определённые финансы. А эти туристы…. Ну, и какой от них прок? Какая – польза? Мусорят, шумят, животных и птиц беспокоят, тундру безжалостно вытаптывают. Так и норовят – практически постоянно – нарушить установленные правила…. Не, чем этой беспокойной и безбашенной публики на островах будет меньше, тем будет лучше. Для дикой и первозданной природы, я имею в виду…. Что же касается меня лично. Для чего, спрашивается, мне сдалась эта общемировая известность, обещанная тобой? А? Чтобы на меня – например, в том же славном Амстердаме – все прохожие показывали пальцем? Чтобы завидовали? Не, пока как-то не тянет – записываться в закоренелые грешники.
– Причём же здесь – грешники? – удивилась Лиз.
– Притом…. Какой грех – с точки зрения официальных церковных деятелей – считается самым страшным?
– М-м-м…. Кажется, гордыня?
– Правильно, зеленоглазая – якобы – мадмуазель. А в чём она, то бишь, гордыня заключается?
– Э-э-э….
– Согласен, у этого философского термина, действительно, имеется целая куча разноплановых значений. В том смысле, что каждый разумный индивидуум это понимает по-своему…. Я же трактую данное понятие следующим образом. Гордыня – это очень-очень-очень сильное желание – чтобы тебе завидовали. И даже не важно – чему. Богатству, шикарной яхте, парку супермодных машин, загородному дому-замку, жене-фотомодели. Или же просто тому факту, что тебя постоянно показывают по телевизионным каналам и поют восторженные дифирамбы….
– А как же культовые голливудские актёры? Популярные политики? Знаменитые писатели, драматурги и спортсмены? Звёзды эстрады, в конце-то концов?
– Никак, если зрить в корень. Откровенно хреновасто у них всех – со счастьем человеческим, – подытожил Тим. – То грабят их, бедных. То сплошные разводы преследуют. То фанатичные фанаты стреляют на поражение. То передозировка наркотических веществ…. Грехи, они наказуемы. Рано или поздно. Как ни крути…. Наслаждался всеобщей завистью? Наслаждался и млел. Делал – всякое и разное – чтобы эта зависть неуклонно и планомерно возрастала-расширялась? Делал. Вот, бродяга неразумный, получи и распишись. Оплачено, как говорится в одном старинном анекдоте…. Всё, барышня. Прощаемся и расходимся в разные стороны. Как белоснежные туристические лайнеры – в бескрайних и лазоревых океанских водах. Всех благ, липучка…
Дальше день, избавившись от досадных и неприятных случайностей, пошёл в полном соответствии с заранее разработанным планом. По крайней мере, так показалось. То есть, поначалу…
Первым делом, они встретились – в условленном месте – с Клыком. Потом прошли внутрь «Балкан» и, коротко пообщавшись с уважаемым Миланом Добричем, заселились в уже знакомый номер, расположенный на третьем этаже, непосредственно под крышей. Затем пёс с интересом уставился в телевизионный экран, по которому передавали очередную развлекательную передачу о различных и мутных аномальных явлениях, а Тим отправился в душ. После этого был ещё час, проведённый в Интернете, несколько дежурных телефонных звонков и минут тридцать-сорок, проведённых в густом табачном дыму и напряжённых раздумьях.
– Гав, гав-в-в! – не выдержал Клык, мол: – «Жрать хочу! Кишки уже морским узлом завязались! Пошли-ка, братец, на обед…».
– Пошли, – покладисто согласился Тим.
Они спустились вниз и прошли в крохотное (всего-то на четыре столика), помещение гостиничной столовой.
– Вам, брутальные господа, как и всегда? – непринуждённо поинтересовался седоусый Милан, который был не только владельцем мини-отеля, но также выполнял обязанности-функции директора, бухгалтера и шеф-повара. – Молодцы, уважаю прожжённых и упёртых консерваторов. Подождите, пожалуйста, минут семь-десять…. За «пожалуйста», Брут, приношу отдельное извинение. Не хмурься. Редко видимся, вот, и подзабыл об упрямых и настойчивых тараканах, проживающих в твоей брутальной голове…
Клыку была выставлена – на пол, рядом со столом – широкая эмалированная миска, заполненная крупно-нарезанными кусками ярко-красной говядины (аргентинский импорт, понятное дело). А Тим развернулся по полной программе: салат из кукурузы, огурцов и помидоров, хлебные клёцки с овощами, классический фасолевый суп с ветчиной, сербская мясная плескавица. И, конечно же, две литровые банки крепкого австралийского пива – вместо кофе, ликёров и десерта.
Со стороны входной двери ненавязчиво прошелестели лёгкие шаги, после чего звонкий девичий голос произнёс: